— Эй, — обращается Филдинг к парню с выбритой головой, вероятно, солдату из похоронной команды, приписанной к Форт-Ли. — Тебя как зовут?
— Бейли, сэр.
Скарпетта замечает еще несколько человек, молодых мужчин и женщин, в операционных халатах и шапочках, с масками и бахилами на обуви. Скорее всего интерны, присланные из части набираться опыта работы с покойниками. Может быть, их готовят к отправке в Ирак. Армейская форма у них того же цвета, что и штаны мистера Уитби, буро-оливковая.
— Сделай одолжение похоронному бюро, перевяжи сонную артерию, — грубовато бросает Филдинг. Работая под началом Кей, он был куда как вежливее. Не командовал людьми, не придирался.
Солдат смущен и растерян, его мускулистая правая рука, богато украшенная татуировками, повисает в воздухе. В пальцах у него длинная изогнутая медицинская игла с хлопчатобумажной нитью № 7. Он помогает ассистенту из морга зашить У-образный надрез — вскрытие началось еще до совещания, и о том, что сонную артерию нужно перевязать, должен был вспомнить именно работник морга, а не солдат. Скарпетте жаль солдата, и если бы Филдинг работал у нее, она бы сказала ему пару слов насчет того, как следует вести себя в ее морге.
— Есть, сэр, — говорит солдат и невольно морщится. — Как раз собирался это сделать.
— Неужели? — спрашивает Филдинг, и все в морге слышат, что он говорит бедолаге солдату. — Знаешь, почему мы перевязываем сонную артерию?
— Никак нет, сэр.
— Потому что так принято. Знак уважения. Ты перевяжешь крупный кровяной сосуд, такой, как, например, сонная артерия, и парням, которые будут бальзамировать тело, не придется с ним возиться. Так принято, Бейли.
— Так точно, сэр.
— Господи! — раздраженно жалуется Филдинг. — Мне приходится сталкиваться с этим каждый день, потому что он пускает сюда всех и каждого, без разбору. Вы его здесь видите? Черта с два. Последний раз соизволил прийти четыре месяца назад.
Вы его здесь видите? Черта с два. Последний раз соизволил прийти четыре месяца назад. Ни одного вскрытия сам не провел. Ох! И если еще не заметили, любит заставлять людей ждать. Это у него на первом месте. Вам, наверно, о нем не рассказывали. Позвонили бы мне, так, может, и не приехали бы.
— Да, нужно было позвонить. — Краем глаза Скарпетта наблюдает за тем, как пять человек пытаются перегрузить с каталки на стол невероятных размеров женщину. Из носа и изо рта у нее течет кровь. — Придется повозиться, — добавляет она, имея в виду жировые складки в области живота, неизбежные у столь тучных людей, и тем самым давая понять Филдингу, что не желает обсуждать доктора Маркуса в его морге и в присутствии его подчиненных.
— Черт, это тоже на мои плечи, — ворчит Филдинг и слегка меняет тему разговора. — Когда девочку привезли, этот паршивец даже не пришел в морг, хотя всем уже было понятно, что дело дохлое. Извините за каламбур. У него это первый такой случай. Ох, ради Бога, доктор Скарпетта, не смотрите на меня так. — Он никак не может перестать называть ее по фамилии, хотя она и не возражала бы, потому что они работали вместе и она считала его другом. Но Филдинг так и не перешел на «Кей» тогда и не хочет делать этого сейчас. — Нас никто не слышит, а если бы и слышали, то мне наплевать. Какие у вас планы на обед?
— Надеюсь, пообедаем вместе. — Скарпетта помогает стащить с мистера Уитби грязные рабочие ботинки, развязать замасленные шнурки и вытащить язычки. Окоченение еще только началось, и члены теплы и податливы.
— И как только эти парни попадают под колеса! Вы можете объяснить? Я до сих пор не понимаю. Хорошо. У меня дома в семь. Я живу все там же.
— Я вам скажу, почему это обычно случается, — отвечает Скарпетта, вспоминая, как мистер Уитби стоял возле колеса. — Возникает какая-то техническая проблема — например, с двигателем. Они вылезают, встают возле заднего колеса и начинают проверять стартер, тычут куда-то отверткой и при этом забывают, что сцепление включено. К их несчастью, мотор заводится. В нашем случае колесо проехало по животу. — Она указывает на грязный след от шины на буро-зеленых штанах и черной виниловой куртке с вышитым красной ниткой именем, «Т. Уитби». — Я сама видела его, когда он стоял возле колеса.
— Да. Там, где был наш старый корпус. Добро пожаловать в город.
— Его нашли под колесом?
— Нет. Трактор переехал парня и покатил дальше. — Филдинг снимает заляпанные глиной носки с больших белых ног, на которых остались следы от резинок. — Помните тот высокий желтый столб на тротуаре, напротив заднего входа? Трактор наехал на него и остановился, а иначе протаранил бы дверь. Да только теперь какая разница — все равно сносят.
— В таком случае он умер не от асфиксии. Обширное разрушение тканей. — Кей осматривает тело. Потеря крови. В брюшной полости ее наверняка собралось немало. Плюс разрыв селезенки, печени, мочевого пузыря, кишок, перелом таза. — В семь часов?
— А ваш приятель?
— Не называйте его так. Вы же знаете Марино.
— Приглашение распространяется и на него. Только вот бейсболка ему не к лицу. Глуповато выглядит.
— Я его предупреждала.
— Как по-вашему, что разрезало лицо? Что-то снизу или трактором? — Филдинг дотрагивается до почти сорванного носа, и по колючей щеке мистера Уитби стекает струйка крови.