— Надо было повернуть раньше, — говорит Бентон. — Мы вдвоем — опасное сочетание. Не можем остановиться вовремя.
В последний раз они остановились у четвертой лавинной отметки, но не повернули назад, а пошли выше, к озеру Марон. Впрочем, повернуть все же пришлось, так и не увидев озера, после всего лишь полумили пути. Попасть к машинам до наступления сумерек уже не получится, к тому же они проголодались и замерзли. Устала даже Люси. Признаваться в этом она не хочет, но Бентон видит, что высота начинает сказываться — все ее движения замедлились.
Несколько минут они идут молча, и тишину нарушают только шарканье снегоступов по замерзшему, словно глазированному, насту да хруст снега. Они говорили о Генри, и чем больше говорили, тем дальше уходили, и вот в конце концов забрались слишком высоко и далеко.
— Извини, — говорит Бентон. — Это я виноват. Надо было повернуть раньше. Ни воды, ни протеиновых батончиков у нас больше не осталось.
— Ничего, справлюсь, — отвечает Люси. В обычных условиях она ни в чем бы ему не уступила, а может быть, даже дала бы фору. — Просто я не могу есть в этих маленьких самолетах. Вот и не перекусила.
— Я тоже о многом забываю, когда прихожу сюда, — говорит Бентон, оглядываясь на надвигающуюся сзади тяжелую тучу, накрывшую белые вершины серым туманом. Она отстает от них примерно на милю, и Бентон надеется, что они успеют спуститься к машинам раньше, чем попадут под удар снежной бури. Дорога видна хорошо, и другого пути, кроме как вниз, у них нет.
— Я не забыла. — Люси тяжело выдыхает. — И в следующий раз обязательно поем. Наверно, не надо было сразу же вставать на снегоступы.
— Извини, — повторяет Бентон. — у меня все время вылетает из головы, что у тебя тоже есть некоторые ограничения.
— В последнее время их что-то уж слишком много.
— Если бы ты обратилась ко мне за советом, я бы сказал, чем это закончится, да только ты скорее всего мне бы просто не поверила.
— Я всегда тебя слушаю.
— Я не сказал, что ты не стала бы меня слушать. Я сказал, что ты бы не поверила.
Я сказал, что ты бы не поверила. В данном случае.
— Может быть. Нам еще далеко? На какой мы сейчас отметке?
— Не хотелось бы тебя огорчать, но только на третьей. Впереди еще несколько миль. — Бентон снова оглядывается на густую клубящуюся стену. За несколько минут она успела накрыть половину гор. Ветер набирает силу. — И такое здесь каждый день. Снег и снег. Начинается обычно во второй половине дня. Пять-шесть дюймов, не меньше. Когда человек становится целью, он не может оставаться объективным. Мы склонны объективно оценивать тех, кого преследуем. Другое дело, когда мы сами становимся мишенями. Для Генри ты — объект. Ты, как бы неприятно ни прозвучало это слово, жертва. Она оценила тебя еще до того как вы познакомились. Ты понравилась ей, и она решила тебя заполучить. То же самое можно сказать и о Поуге, хотя, конечно, случаи разные. Для него ты тоже объект, хотя причины у него свои. Он не хочет ни спать с тобой, ни жить твоей жизнью, ни быть тобой. Он просто хочет сделать тебе больно.
— Ты действительно считаешь, что он охотится за мной, а не за Генри?
— Я в этом уверен. Его цель — ты. — Словно в подтверждение своих слов он втыкает в снег лыжную палку. — Давай передохнем минутку, а? — Отдых нужен не ему, а ей, но Бентону приходится идти на хитрость.
Они останавливаются, опираются на палки, отдуваются, выдыхая клубы белого пара, и смотрят на снежный буран, поглощающий горы в миле от них и опускающийся все ниже и ниже.
— Думаю, у нас не больше получаса. — Бентон снимает темные очки и прячет их в карман лыжной куртки.
— Что-то темное грядет, — говорит Люси. — Символично, верно?
— Ради этого и стоит ездить в горы и к океану. Природа немногословна, но выразительна. — Бентон смотрит на серую тучу, зная, что она несет с собой, и понимая, что им от нее уже не уйти. — Да, что-то темное грядет. Боюсь, ты права. Если его не остановить, он еще натворит бед.
— Надеюсь, он выберет в качестве мишени меня.
— Не надо, Люси.
— А я все-таки надеюсь. — Она начинает спускаться. — Лучший из всех вариантов. Пусть попробует, и тогда это будет его последняя попытка.
— Генри вполне может постоять за себя, — напоминает Бентон, спускаясь за ней. Шаги у него твердые, уверенные, и снегоступы не скользят по насту.
— Я справлюсь с этим лучше. Гораздо лучше. Генри рассказывала тебе про случай в тренировочном лагере?
— Вроде бы нет.
— Мы применяем метод Гэвинаде Беккера. Новичкам никогда не говорят, что их ожидает на учебном занятии. В реальной жизни мы ведь тоже ничего не знаем заранее. После третьего занятия по программе Ка-девять их ждет небольшой сюрприз. Мы снова выпускаем на них собак. Только уже без намордников. Вообще-то Генри к собакам подход знает, но, когда поняла, что они без намордников, запаниковала по-настоящему. Закричала, попыталась убежать… Пес ее, конечно, свалил и потрепал немножко. Она чуть с ума не сошла со страху. Расплакалась. Заявила, что уходит.
— Жаль, что не ушла. А вот и вторая отметка. — Бентон поднимает лыжную палку и указывает на знак с цифрой «2».
— Справилась. Перетерпела. — Люси идет по протоптанной дорожке — так легче. — И не только собак, но и резиновые пули. Хотя они ей тоже не пришлись по вкусу.