— Вы разговариваете друг с другом?
— Он не разговаривает. Только распоряжается, отдает приказы. Но он никогда не будет заботиться о ней, как я. Это он виноват, что Джилли умерла.
— Вы это уже говорили, и в чем его вина?
— Не знаю. Но я просто уверена, что он что-то сделал. Назло мне. Сначала попытался сделать так, чтобы она жила у него. А теперь забрал ее у меня навсегда. Для него главное — чтобы я спятила. Чтобы меня считали больной. И тогда никто не узнает, какой он плохой муж и отец. Никто не видит правду. Все считают меня сумасшедшей и жалеют его. Но правду не скроешь.
Дверь открывается, и они обе поворачиваются. В зал входит хорошо одетая женщина лет сорока со свежим лицом человека, у которого есть время для хорошего сна, нормального питания, посещения спортзала и ухода за собой. Она кладет на стол кожаный кейс и кивает и улыбается миссис Полссон, как будто они уже знакомь. Замки кейса громко щелкают. Женщина достает папку и блокнот, и садится.
— Я специальный агент ФБР Карен Вебер. — Она смотрит на Кей. — Вы, должно быть, доктор Скарпетта. Мне сказали, что вы будете.
— Она смотрит на Кей. — Вы, должно быть, доктор Скарпетта. Мне сказали, что вы будете. Миссис Полссон, как вы сегодня? Не ожидала увидеть вас здесь.
Миссис Полссон находит в сумочке салфетку и вытирает глаза.
— Доброе утро, — говорит она.
Кей так и хочется спросить у специального агента Вебер, с какой стати ФБР занялось этим делом, но ее сдерживает присутствие матери Джилли Полссон. Поскольку прямые вопросы исключаются, она прибегает к обходному маневру.
— Вы из ричмондского отделения?
— Из Квонтико. Отдел поведенческих структур. Вы видели наши новые лаборатории в Квонтико?
— Боюсь, что нет.
— Это что-то.
— Не сомневаюсь.
— Миссис Полссон, что привело вас сюда? — спрашивает специальный агент Вебер.
— Не знаю. Я пришла за бумагами. И они вроде бы собираются отдать мне украшения Джилли. Пара сережек и браслет. Такой маленький, кожаный. Носила его не снимая. А еще сказали, что меня хотел увидеть доктор Маркус.
— Так вы будете на совещании? — Ухоженное лицо Карен Вебер изображает недоумение.
— Не знаю.
— Вы пришли за свидетельством и вещами Джилли? — спрашивает Скарпетта, начиная догадываться, что совершила ошибку.
— Да. Мне позвонили и сказали прийти за ними к девяти. Раньше я просто не могла. Физически. — Миссис Полссон поочередно смотрит на женщин все теми же испуганными глазами. — А насчет совещания мне никто ничего не говорил.
— Что ж, раз уж вы здесь, — сдержанно улыбается агент Вебер, — позвольте задать пару вопросов. Помните, мы разговаривали с вами на днях и вы сказали, что ваш муж, бывший муж, летчик? Это так?
— Нет, он не летчик. Я и говорила, что он не летчик.
— Да? Ладно. Просто я не смогла найти в архивах запись о выдаче ему пилотской лицензии. — Агент Вебер улыбается. — Вот и решила уточнить.
— Его многие за летчика принимают, — объясняет миссис Полссон.
— Понятно.
— Он с ними часто общается. С летчиками. Особенно с военными. А больше всего ему нравятся женщины-пилоты. Я это давно поняла, — безразличным голосом продолжает миссис Полссон. — Надо быть слепым, глухим и тупым, чтобы не видеть, что у него на уме.
— Можно поподробнее?
— Ну, он же их осматривает. Представляете? За это и денежки получает. Приходит к нему женщина в летной форме… Понимаете?
— Вам известно что-либо о его сексуальных домогательствах в отношении женщин-пилотов? — уже без улыбки спрашивает агент Вебер.
— Он всегда все отрицает, и ему это сходит с рук. Знаете, у него сестра в авиации. Я всегда думала, уж не с нее ли началось. Она намного старше.
В этот самый момент в зал входит доктор Маркус. На нем белая хлопчатобумажная рубашка, под которой видны майка, темный и узкий галстук. Скользнув взглядом по Скарпетте, он смотрит на миссис Полссон.
— Мы, кажется, не встречались. — Голосу него властный и в то же время сердечный.
— Миссис Полссон, — вступает Скарпетта, — это главный судмедэксперт, доктор Маркус.
— Кто-нибудь из вас приглашал миссис Полссон? — Он смотрит сначала на Кей, потом на Вебер. — Боюсь, я не совсем понимаю…
Миссис Полссон встает из-за стола медленно и неловко, как будто все ее члены движутся вразнобой, не получая сигналов из единого центра.
— Я ничего не знаю. Мне сказали прийти за документами и украшениями. Две золотые сережки… такие, сердечком… и браслет.
— Боюсь, это я виновата.
— Боюсь, это я виновата. — Скарпетта тоже поднимается. — Увидела миссис Полссон в приемной и… Извините.
— Все в порядке, — обращается доктор Маркус к миссис Полссон. — Мне говорили, что вы, возможно, будете здесь. Позвольте выразить глубокие соболезнования. — К словам прибавляется покровительственная улыбка. — Мы все здесь занимаемся вашей дочерью.
— Я вас провожу. — Скарпетта открывает перед миссис Полссон дверь. — Мне действительно очень жаль, что так получилось. — Они проходят по серо-голубому ковру, минуют кофейный автомат и выходят в главный коридор. — Надеюсь, я не очень вас огорчила.
— Скажите, где Джилли. — Миссис Полссон останавливается посреди коридора. — Я хочу знать, где именно она лежит.
Такие просьбы вовсе не исключительны, но ответ всегда дается нелегко.