— Есть какие-то свидетельства, что в дом мог проникнуть посторонний?
— Очевидно, никаких, раз Браунинг так не думает. Как я уже сказал, его этот случай не зацепил. Равнодушие заразно. Эксперты, если их не подгоняли, тоже могли что-то пропустить. Если детектив сразу решает, что проникновения не было, то где, например, им искать отпечатки?
— Только не говори, что они и этого не сделали.
— Я уже сказал, что займусь всем сам. С самого начала.
Они ехали по району под названием Фэн, прихваченному городом вскоре после Гражданской войны и получившему свое название из-за схожести с веером. Узкие улочки разбегаются во все стороны, петляют и часто, без каких-либо причин, заканчиваются тупиком. Многие носят фруктово-ягодные названия: Земляничная, Вишневая, Сливовая. Дом Полссонов не столь эксцентричен, как большинство соседних, и представляет собой скромных размеров здание с прямыми линиями, плоским кирпичным фасадом, верандой и ложной мансардной крышей, напоминающей Скарпетте коробочку для пилюль.
Марино паркуется около синего мини-вэна, и они выходят. Выложенная кирпичом дорожка выглажена временем и местами даже скользкая. Время не раннее, но небо затянуто тучами, холодно, и Скарпетта с опаской ждет снега. Впрочем, уж лучше снег, чем отвратительный холодный дождь. Город так и не адаптировался к суровой зимней погоде, и при первом же упоминании о снегопаде ричмондцы устремляются в магазины и на рынки, где сметают с полок едва ли не все подряд. Электричество здесь поступает по проводам, которые часто не выдерживают сильных порывов ветра, мокрого снега и тяжести вырванных с корнями деревьев, и Кей остается лишь надеяться, что за время ее пребывания в городе погода не преподнесет нежелательных сюрпризов.
Латунный молоток на черной передней двери сделан в форме ананаса. Марино стучит три раза. Звук получается громкий, резкий и какой-то бездушный, учитывая причину, по которой они сюда пожаловали.
За дверью слышны быстрые шаги, и вот она уже распахивается. За порогом женщина — невысокого роста, худенькая, с немного одутловатым лицом, как будто она плохо ест, много пьет и часто плачет. В иных обстоятельствах ее можно было бы назвать привлекательной — многим мужчинам нравятся грубоватые крашеные блондинки.
— Проходите, — говорит она и шмыгает носом. — У меня простуда, но я незаразная. — Водянистые глаза останавливаются на Скарпетте. — И кому я это объясняю? Вы же врач, да? Это с вами я, наверно, говорила по телефону. — Вычислить нетрудно, учитывая, что Марино — мужчина, одет в черное и носит бейсболку.
— Я доктор Скарпетта. — Кей протягивает руку. — Примите мои соболезнования.
Глаза миссис Полссон блестят от слез.
— Входите. Извините за беспорядок. Хозяйка из меня в последнее время никудышная. Но я приготовила кофе.
— А вот это мне нравится, — говорит Марино и называет себя. — Я разговаривал с детективом Браунингом, но подумал, что было бы нелишним начать все сначала. Если, конечно, вы не против.
— Вы какой кофе любите?
На сей раз у Марино хватило ума воздержаться от своего любимого: как и женщины, белый и сладкий.
— Черный, пожалуйста, — говорит Скарпетта, и они следуют за хозяйкой через обшитую старыми сосновыми панелями прихожую и поворачивают вправо, в уютную маленькую гостиную с обтянутой темно-зеленой кожей мебелью и камином. Налево — другая гостиная, обставленная более строго и какая-то нежилая; проходя мимо, Кей ощущает тянущий оттуда холодок.
— Позвольте вашу одежду, — говорит миссис Полссон и качает головой. — Ну вот, про кофе спрашиваю у порога, а раздеться предлагаю в кухне. Вы уж не обращайте внимания. Я сама не своя.
Они раздеваются, и она вешает пальто и куртку на деревянные крючки в кухне. На одном из крючков Скарпетта видит вязаный ярко-красный шарф, и ей почему-то приходит в голову, что его, может быть, носила Джилли. Кухня не обновлялась по крайней мере последний десяток лет — на полу линолеум в черно-белую клетку, шкафчики тоже старомодные, белые. За окошком — узкий дворик с деревянным заборчиком, еще дальше — низкая покатая крыша, в которой не хватает нескольких пластин шифера; на карнизах — жухлые листья, кое-где уже появился мох.
Миссис Полссон разливает кофе, и все садятся за деревянный стол у окна с видом на задний забор и крытую шифером крышу. В кухне чисто и прибрано, кастрюльки аккуратно расставлены на полках, сковородки и ковшики висят на железных крючках над разделочной доской, раковина сухая и чистая. На столе, рядом с полотенцем, Скарпетта замечает пузырек с сиропом от кашля. Она отпивает кофе.
— Даже не знаю, с чего начать, — говорит миссис Полссон. — Если на то пошло, я даже не знаю, кто вы такие. Сегодня утром позвонил детектив Браунинг. Сказал, что вы эксперты, не из нашего города. Спросил, буду ли я дома. А потом вы позвонили. — Женщина смотрит на доктора Скарпетту.
— Так, значит. Браунинг вам звонил? — уточняет Марино.
— Да. И был весьма любезен. — Хозяйка смотрит на гостя и, словно обнаружив в нем что-то интересное, задерживает взгляд. — Не знаю, почему все вдруг… Впрочем, я, наверно, многого не знаю. — Глаза ее снова наполняются слезами. — Вообще-то я так всем благодарна. Даже не могу представить, что бы делала одна. Когда всем наплевать…