Завершив тираду, Хугебурка с облегчением хлопнулся на спину на своей койке. Глядя в потолок, он заключил:
— И труды по геополитике, вероятно, тоже ваша собака читает.
И тут Доккэ сел, потер передними конечностями уши и проговорил низким, глуховатым голосом:
— Вот именно.
Бугго взвизгнула и отскочила к стене. Ее как будто швырнуло внезапным, резким порывом очень сильного ветра: мгновение назад она сидела у койки Гоцвегена — и вот уже жмется в углу, едва переводя дыхание.
Хугебурка захохотал. Гоцвеген закрыл глаза, а Доккэ повернул голову к Бугго и сказал:
— Простите.
Хугебурка помахал сверху бутылкой, и Бугго пошла на этот призыв, как на маяк.
— Я, пожалуй, переоденусь, — заметил Доккэ.
— Ваши вещи в контейнере, — сказал Гоцвеген. — В красном. На дне. В них завернута посуда, так что они, наверное, немного помялись.
— Вы даже это предусмотрели! — восхитился Хугебурка.
— Да. В крайнем случае я сказал бы, что взял в качестве ветоши кое-какие тряпки своих лакеев, — пояснил Гоцвеген.
Завладев ключами, Доккэ вышел из каюты. Странно было видеть его в собачьей попоне и ошейнике, идущим выпрямившись, на двух ногах.
Едва за ним закрылась дверь, как Гоцвеген повернулся набок и заговорил:
— Выслушайте меня, госпожа капитан! Ну да, я обманул вас. Я воспользовался вашим положением. Мне необходимо было спасти Тоа, а вы почти ничем не рисковали. В крайнем случае вы бы нас выдали, но к этому мы были готовы.
Бугго молча глотала арак, пока Хугебурка не отобрал у нее бутылку. Затем она снова устроилась на полу среди валиков.
— Кому принадлежала идея с домашними животными? — поинтересовался Хугебурка.
— Мне, — скромно ответил Кат Гоцвеген.
В каюту вернулся Тоа Гираха. Он был невысоким, коренастым и казался почти квадратным из-за покроя одежды: и брюки, и сюртук, с пышными сборками, были разрезаны на десяток лент, схваченных снизу широкими манжетами; в разрезы выглядывало нижнее белье из плотного белого шелка, также пышное, собранное в складки. Широкий твердый пояс охватывал плотную талию бывшего диктатора. У него было сероватое, грубое лицо с узкими темными губами и совсем короткие, жесткие серые волосы на голове. В облике Гирахи Бугго не усмотрела ничего забавного или милого, в противоположность зверю Доккэ; напротив, с первого взгляда он внушал желание держать строгую дистанцию.
Бывший диктатор без улыбки кивнул всем находящимся в каюте и занял место у двери. Он не стал садиться.
— Могу я спросить о цели нашего полета? — осведомилась Бугго. — О настоящей цели?
— Как и было сказано, Хедео, — ответил Тоа Гираха. — У меня там вилла на берегу Аталянского моря. Неужели Гоцвеген вам не рассказывал?
* * *
Теперь за офицерским столом обедали четверо. Калмине Антиквар, жулик опытный, но без размаха, вопросов не задавал, щурился с понимающим видом и строил предположения насчет того, как новый пассажир мог очутиться на «Ласточке». Как-то раз Бугго, встретив Антиквара в коридоре, остановила его, сжала ему руку чуть ниже локтя и многозначительным тоном поблагодарила за понимание. Калмине, хоть ничего и не понимал, покивал серьезно и с тех пор еще больше уважал своего капитана.
Тоа Гираха был собеседник интересный и, как правило, немногословный. Бугго говорила с ним о селитре и культивированных почвах, которые вывозились с Арзао. Ее интересовали технологии, состав удобрений, планеты-покупатели. Она являла такую заинтересованность и осведомленность, что Гираха становился в своих ответах все лаконичнее и в конце концов спросил:
— Вероятно, вы планируете какие-то выгодные для вас деловые контакты с Арзао в том случае, если я вернусь к власти?
— Разумеется! — сказала Бугго.
— Вы не смотрели сайт «Арзао. Перевороты»? — с тихим фырканьем, от которого раздулись ноздри, полюбопытствовал Гираха.
Перевороты»? — с тихим фырканьем, от которого раздулись ноздри, полюбопытствовал Гираха.
Бугго пожала плечами.
— Как-то все некогда.
Гираха выдохнул:
— Может, это и к лучшему. Там много неправды, хотя кое-что соответствует действительности.
— Например?
— Например, инопланетные концессионеры. Мои предшественники раздавали акции богатейших рудников за взятки и политическую поддержку, благодаря чему прослыли борцами за демократию. Я — другое дело.
— А кто вас поддерживал? — поинтересовался Хугебурка, тасуя колоду.
— Отчасти — военные. Во всяком случае, почти весь высший комсостав. Несколько крупных промышленников. И, как ни странно это прозвучит, привилегированные учебные заведения. Я обещал молодым людям работу по специальности.
— И как? — Хугебурка стал раздавать кругляши.
— Довольно успешно. У меня почти не было безработицы. После национализации рудников потребовалось много автохтонных химиков, биотехнологов, геологов, бурильщиков… Мне пришлось отправить в забой сотен семь, может быть, восемь свободомыслящих хрипунов, которым не нравилось, что в правительстве многие носят военную форму. Не знаю, чем так плоха военная форма. На Арзао она очень красивая. Я расстрелял министра тяжелой промышленности Арзао, повесил премьера…
— А почему премьера повесили, а не расстреляли? — заинтересовалась Бугго.