— Хорошо, — сказала Оале Найу.
А Иза Таган спросил:
— Когда нам закупать оружие?
— Как только найдете подходящего поставщика. Ищите в портах. Ищите капитана, готового вас понять. Не подделывайтесь под чужие обычаи, оставайтесь собой: если вы сохраните себя, вам проще будет встретить достойного человека.
— Дальше, — потребовал Иза.
— У вас будет частота, на которой можно со мной связаться. Только один раз. Передадите координаты. Там будет ждать корабль. Прогулочная яхта.
— Сколько у нас времени? — спросила Оале.
— Не торопитесь, но и медлить не стоит. Не больше года.
Стало тихо. Сейчас им предстояло встать и покинуть этот дом, но они все медлили.
Наконец Иза спросил:
— А вы, господин Рабода?
— Я? — Он чуть удивился. — Я останусь здесь.
— Вы не считаете, что… после того, что случилось… Что вам лучше скрыться? — выговорил Иза. Ему было трудно произносить эти слова: как будто он говорил непристойности в присутствии достойной девушки.
— Нет, — повторил Риха Рабода. — Я останусь здесь. Я знаю, что все очень хрупко, до крайности хрупко, что все подвешено на тонкой нитке — как воздушный змей… Но я не могу уйти.
Иза Таган сказал отчаянно, с бесстыдством человека, которому предстоит умереть:
— Но если Гийан назовет ваше имя, все обвалится… Ничего не будет, ни мятежа, ни оружия, ни будущего…
Полоса света целомудренно коснулась щеки Тагана, и Риха Рабода увидел на ней блестящую полосу: Иза плакал и не знал об этом.
— Если я уйду, — тихо сказал Риха Рабода, — значит, я не верю Гийану. Это ослабит его. Они ничего не смогут доказать, пока он молчит. Они не посмеют поднять на меня руку, пока он молчит. И если он будет молчать до конца, через год на Овелэ все изменится. Я останусь в своем доме и будут ждать вашего возвращения.
— А если он все-таки не выдержит? — спросила Оале. Ее голос звякнул, как посуда из плохого олова, выброшенная в окно, на камни.
— Значит, я плохой учитель, — сказал Риха Рабода. Он встал, и шелк начал медленно стекать с его плеч на пол, а свет шаров струился по нему, скользя по поверхности ткани, но не проникая внутрь. — Пусть все остается как есть. Пусть все висит на нитке. — Он провел в воздухе рукавом, и на мгновение перед глазами молодых людей пронеслись воздушные змеи, белые, изрыгающие пламя, точно настоящие драконы.
Риха Рабода поцеловал их в щеки и глаза, и они ушли.
* * *
Ущелье осталось прежним: с отвесными стенами, наполненное пением воды, с узким клочком неба наверху. Видны были даже выцветшие шелковые лоскуты, оставшиеся от былых воздушных замков: зацепившиеся за уступы скалы, они едва шевелились разлохмаченными краями.
Сильные теплые воздушные потоки достигали края ущелья, где стояли люди, и ласкали их лица.
Гийан втягивал воздух ноздрями, вздрагивая всем телом при каждом вдохе. Одежда на нем оставалась прежняя, с несколькими поясами, с кистями, ленивыми рукавами и волочащимся подолом. Она была теперь изорвана и испачкана, а рукава пропитались кровью. Длинные волосы слиплись и свалялись, но все еще оставались золотыми.
За это время он привык к прикосновениям чужих рук и не поморщился, когда они стиснули его локти и подвели к краю ущелья. Эти люди с ним не разговаривали.
Гийану трудно было стоять. Они поддерживали его, и неожиданно он ощутил благодарность. А потом все утратило вес и тяжесть, и он увидел ущелье изнутри: каждая красноватая жилка, каждый тончайший ручеек, ниточкой выбегающий из крохотной щели между камнями, каждая травинка, каждая застрявшая нитка — все было ему доступно.
Над Гийаном начал вырастать воздушный замок, первый за долгие годы. Срываясь с его изломанного тела, взлетали вверх и закручивались пояса, а рукава развевались им вдогонку, торопясь выстроить шелковые стены, и пряди волос тянулись, точно узоры, но достичь стен и лечь на них золотой инкрустацией уже не успевали. Опускаясь, вопреки сильным встречным воздушным потокам, Гийан вскинул руки к небу, и порыв ветра подхватил их, делая гийанов замок еще более причудливым. Тяжелые рукава изгибались, причиняя боль сломанным пальцам, но это было уже неважно: в ущелье, где дышит душа Овелэ, Гийан Галаваца выстроил себе прекрасную обитель и навсегда поселился в ней.
Часть девятая
Гостиницу «Искра» пришлось поискать. В районе порта Варидотэ-Один никто не мог указать, где таковая находится, и Бугго потратила больше часа на разговоры с самыми разными людьми: верткими и нудными, любителями женщин и женоненавистниками, нахалами и вымогателями, и даже наткнулась на сутенера, переодетого в женское платье. Их объединяли только два обстоятельства: все они были грязны и слыхом не слыхивали ни о какой «Искре».
Затем Бугго повезло: она наскочила на знакомого докера — того, что забыл вытащить жвачку изо рта прежде, чем натянуть защитную маску. Она обрадовалась ему, как родному, и устремилась навстречу, грохоча каблуками и ежесекундно рискуя свернуть себе шею.
— Привет! — закричала ему Бугго еще издалека.
Докер остановился, со смутной задумчивостью посмотрел на хорошо одетую женщину, скакавшую навстречу. Несколько раз обернулся, но, кроме него самого, людей поблизости не наблюдалось. Тогда докер уставил себе в грудь толстый палец и спросил: