— Здесь никого нет!
— Мы ведь это знали с самого начала, — напомнил он.
— Да, но… увидеть — совсем другое, чем знать! Давайте посмотрим каюты. Я хотела бы выяснить, что случилось с экипажем.
Но и каюты не хотели раскрывать тайны. Они выглядели необитаемыми — тщательно прибранными, безликими. Везде одно и то же: над аккуратно заправленной койкой — голограмма с изображением «Императрицы» в каком-то порту, заваленной по нижний ряд иллюминаторов сорванными цветами (должно быть, церемония наречения имени), на полу — чистенький коврик, возле иллюминатора — столик с планшетками, в маленьком шкафу — комбинезон и два комплекта формы.
— Не может быть! — повторяла Бугго, переходя из каюты в каюту.
— Давайте попробуем посмотреть планшетки, — предложил Хугебурка.
— Я уже смотрела. Это старые лоции, какими давно уже не пользуются, технические описания приборов — видимо, тех, что на мостике, — а все остальное романы и несколько комиксов. Комиксы, кстати, дурацкие. Ну и журнальчики. Ничего личного.
— А это? — Хугебурка взял со столика очередную планшетку и включил ее. Появилось уже знакомое изображение «Императрицы», а затем начали сменять друг друга портреты.
Бугго подошла, глянула.
— Альбом экипажа! Я знала, я знала, что мы что-нибудь отыщем!
Лица давно ушедших людей. Они возникали на экране, затем наполнялись объемом, и голограмма выступала над плоской поверхностью планшетки. Затем она как бы проваливалась внутрь и исчезала в темном экране.
Бугго ждала, когда покажется капитан, давний товарищ и приятель ее отца — человек, который одним только взглядом приоткрыл для маленькой девочки бездну вселенной. Там, в глубине чужих глаз, за краткое мгновение Бугго разглядела главное: тайна существует. Более того, тайна материальна, и к ней можно прикоснуться.
А теперь этот человек сам превратился в тайну, и бывшая маленькая девочка тянулась к ней осторожными руками, чтобы взять и присвоить.
Хугебурка вдруг понял, что сильно волнуется. Предчувствие охватило его за несколько секунд до того, как то самое лицо явилось перед ними: бледное, с очень белой кожей, чуть розоватыми скулами, с ярко-зелеными глазами.
Теперь Бугго могла оценить сдержанную красоту этих черт: хедеянец был привлекательным сильным мужчиной, истинной погибелью для легковерных женщин.
Предчувствие охватило его за несколько секунд до того, как то самое лицо явилось перед ними: бледное, с очень белой кожей, чуть розоватыми скулами, с ярко-зелеными глазами.
Теперь Бугго могла оценить сдержанную красоту этих черт: хедеянец был привлекательным сильным мужчиной, истинной погибелью для легковерных женщин. Но для нее он навсегда остался мистической фигурой, поэтому неожиданно открыв его несомненную сексуальную притягательность, она почувствовала себя задетой, даже обманутой. Ей хотелось сказать этому лицу: «Я не потому помнила тебя всю жизнь! Не поэтому, не обольщайся! Ты — нечто большее… Только поэтому!»
А Хугебурка вдруг застыл рядом с Бугго и крепко ухватил ее за локоть.
— Что? — прошептала она.
— Я видел его, — сказал он тихо. — Я его видел!
— Ну да, — протянула Бугго, следя за тем, как и эта голограмма растворяется, пропадает в черноте, — конечно. Я же вам рассказывала.
— Я видел его раньше… воочию. — Хугебурка мучительно сморщил лицо. — Там, возле Островов.
— Каким образом?
— Не знаю… Просто — среди деревьев. Помните деревья?
— И птиц, — сказала Бугго. — И музыку, которую можно намазывать на хлеб вместо масла. Алабанда говорил мне, что бросил там монеты, и их приняли, а это означает, что он — истинный пират.
— Вы тоже, — сказал Хугебурка и покачал головой. — Бугго, там были лица… В узорах между листвой. И я помню это лицо. Я ведь никогда прежде его не видел. Говорю вам, он был там. Одно мгновение. Я, как и вы, не слишком жалую хедеянцев…
— Потому вы и запомнили?
Он кивнул.
Бугго выключила планшетку.
— Но они не могли перейти на Острова вот так. Просто сесть там и сойти с корабля. Это невозможно.
— Почему?
— Потому что Острова суть явление мистическое.
— Человек тоже, — сказал Хугебурка.
— Не в виде этой материи, — тут же парировала Бугго и для убедительности стукнула себя кулаком по бедру. — Наша плоть прекрасна, но совершенно не приспособлена для изначального, погубленного рая.
— Следовательно, он сумел трансформировать свою плоть.
— При помощи приборов? — Бугго фыркнула. — Не смешите меня!
— Я не смешу, — сказал Хугебурка. — А как вообще попадают в рай?
— В любом случае попадают в новый рай, — сказала Бугго. — А мы видели обломки старого. Вы понимаете, о чем я говорю? Прежний земной рай. Уничтоженный. Он вообще не предназначен для обитания. Он просто дрейфует во Вселенной… Как разбитый корабль.
— Но я рассмотрел там лицо капитана «Императрицы Эхео», — сказал Хугебурка. — Вот вещь, в которой я совершенно уверен.
— Если они захватили погибший рай, то они сами погибли, — Бугго коснулась кончиками пальцев альбома с портретами экипажа. — Они так и останутся там… До скончания веков.
— А может, им этого и хотелось! — возразил Хугебурка.
Бугго медленно покачала головой.
— Надеюсь, они очутились там по ошибке. Идемте, надо бы еще раз посмотреть их приборы. Вы забрали документацию? Я хотела бы показать Мальку техническое описание. Вы уже обдумали, каким образом мы вскроем их судовой журнал?