— Дальше, — приказала Бугго. — Видите, я не позволяю вам испортить мне аппетит. Вы же этого добиваетесь?
Хугебурка чуть пожал плечами.
— Я был в больнице.
— Как там Иза Таган?
— Перелом действительно сложный. Причина несчастного случая уже установлена.
— Что, все-таки нашли свежий разрез на ремнях люльки?
— Нет, о разрезах вообще речь не шла. «Неправильная постановка стопы». Я видел протокол.
Бугго даже привстала из-за стола.
— И он подписал?
— Кто? Таган? Да, конечно. Подписал.
— Но как он намерен расплачиваться за лечение? Не будет же Оале Найу в одиночку отрабатывать за него такой огромный долг! Или это я должна проявить догадливость и внести всю необходимую сумму?
Хугебурка сделался мрачнее тучи.
— Не придется. Лечение Тагана уже оплачено.
— Кем?
— Оале Найу. Она побывала в больнице незадолго до меня и закрыла все счета авансом.
— Не может быть! Теперь вы действительно испортили мне аппетит, господин Хугебурка!
— А много там было? — спросил Антиквар. — Ну, по авансовому счету?
Хугебурка ответил:
— Семьсот пятьдесят экю.
Антиквар безмолвно схватился за голову.
— Боже правый, — медленно проговорила Бугго, — если им не нужно от меня ни денег, ни помощи, то чего они добиваются? Получить работу на «Ласточке»? Переселиться на Эльбею? Стать садовниками у моего почтенного отца?
Вопросы падали в пустоту, как пули, пролетающие мимо цели, а истинный ответ тихо, неумолимо вызревал в глубинах сознания Бугго, и все ее естество противилось этому.
— Мы можем улететь отсюда хоть завтра, — сказал Хугебурка, наблюдая за переменами в лице своего капитана. — Вы ничего и никому не обязаны.
Бугго покачала головой.
— Вы смотрели их стереохронику?
— Скажу вам больше, — проговорил он. — То, что я подготовил для вашего просмотра, — избранные места. Там есть гораздо хуже.
— Одного не понимаю, — молвила Бугго, — как они собираются это сделать?
— Можете их спросить, — предложил Хугебурка.
— Ага. Спрошу. А они, следуя своему идиотскому этикету, начнут ходить вокруг да около и ждать, пока до меня дойдет.
— Мне кажется, нет, — возразил Хугебурка. — Коль скоро вы признаете себя их союзником, они будут отвечать вам на любые вопросы без обиняков. Я тут поразмыслил над их этикетом и в конце концов пришел к выводу, что в нем имеется определенная целесообразность.
— Интересно, — вставил Калмине.
— Если один человек понимает намеки другого и угадывает его ожидания, значит, они единомышленники. У них общие чувства и помыслы. Если же понимания не произошло, любая откровенность может оказаться опасной.
— Да? Но почему, в таком случае, это касается только мужчин? — спросила Бугго, заинтересованная.
— Женщин — тоже, только в меньшей степени, — напомнил Хугебурка. — Видимо, это связано с тем, что наиболее серьезными и важными делами на Овелэ заправляют мужчины. Во всяком случае, официально.
— Все-таки я расистка, — сказала Бугго.
— У них интересная мода, — заговорил Антиквар. — Содержит много естественных элементов. Перья, кусочки меха — все только настоящее. И еще они помешаны на объемах. Пузыри, обилие драпировок…
— А порнография? — спросила Бугго.
Калмине отвел глаза.
— Ну, не притворяйтесь, будто не смотрели их порносайты! — подбодрила Бугго своего консультанта по имиджу.
— Порнография дает представление о том, что в данном обществе считается непристойным и возбуждающим, — сказал Антиквар немного обиженно. — Сочетание цветов, форм, позы… Модельер обязан учитывать это при создании одежды. Где-то избегать, а где-то и прибегать к намекам на.
— Тебя, Антиквар, между прочим, никто и не осуждает, — подбодрил его Хугебурка. — Просто поделись впечатлениями как художник.
— Ладно. В общем, мне их порнография показалась немного странной.
— Подробнее! — потребовала Бугго.
— Неестественной. Любая эротика всегда имеет прочную связь с традиционной культурой. Привожу условный пример. Если культуре свойственно пасти коз, то на порносайте мы непременно увидим, как некий олух совокупляется с козой. Или некая девица — с козлом. А на Овелэ все иначе. Культура сама по себе, а порно — само по себе. Как будто оно — некий чужеродный элемент. Грязное и скучное, кстати. Хорошее порно всегда органично и эстетно. Это я так, к сведению.
Бугго сморщила нос, вспоминая дешевые эротические каналы, которые Хугебурка изредка смотрел в портовых гостиницах. Хугебурка, видимо, подумал о том же самом, потому что быстро вернул разговор к теме Овелэ:
— А более старую их порнографию не изучали? Двадцатилетней давности?
— Ох, господа мои, — вздохнула Бугго, — чем больше я думаю об Овелэ, тем меньше мне нравится ситуация.
А на Овелэ все иначе. Культура сама по себе, а порно — само по себе. Как будто оно — некий чужеродный элемент. Грязное и скучное, кстати. Хорошее порно всегда органично и эстетно. Это я так, к сведению.
Бугго сморщила нос, вспоминая дешевые эротические каналы, которые Хугебурка изредка смотрел в портовых гостиницах. Хугебурка, видимо, подумал о том же самом, потому что быстро вернул разговор к теме Овелэ:
— А более старую их порнографию не изучали? Двадцатилетней давности?
— Ох, господа мои, — вздохнула Бугго, — чем больше я думаю об Овелэ, тем меньше мне нравится ситуация.