— Нет, я умею читать. Я раньше и писать умел, — сказал Иза Таган. Он взял тонкий карандаш в ладонь и попробовал зажать его в пальцах, но пальцы, загрубевшие от докерской работы, отказывались сходиться, и карандаш все время выскальзывал. — Видите? Я уже пробовал.
Пока не выходит. Надо больше тренироваться…
Бугго молча смотрела на него. Потом спросила:
— А печатать можешь?
— Вроде бы. Давно не приходилось.
— Ну так возьми мою планшетку… Если пальцы не слушаются, лучше предупреди сразу, иначе наделаешь ошибок… Получается?
Иза попробовал.
— Да.
— Печатай внимательно. Не торопись. Лучше раздражить меня медлительностью, чем промахнуться мимо нужной клавиши. Определим координаты места встречи. Потом отправим сообщение вашим на Овелэ. Канал связи у вас, надеюсь, тоже предусмотрен? Не хотелось бы сообщать такие данные на общей торговой частоте.
Иза Таган сказал:
— Да, у нас есть своя частота. Вероятность того, что нас прослушают, очень мала. Но даже если и прослушают, то узнают только координаты.
— Хорошо, — сказала Бугго. И уткнулась в бумаги.
— Госпожа Анео, — окликнул ее Иза.
Бугго подняла голову.
— Ну, что еще?
— А что с экипажем «Канахи»?
— Тебя это беспокоит?
Он чуть пожал плечами.
— Нам с Оале не хотелось бы встречаться с ними. Особенно с капитаном Халинцем.
— Капитан Халинц арестован на все время нахождения у меня на борту, — сказала Бугго. — Сидит взаперти и пишет слезливый роман о злоключениях своего безвременно угробленного корабля.
Таган очень осторожно осведомился:
— Я могу спросить — за что конкретно он находится под арестом?
— За общую омерзительность, — сказала Бугго. — Равно как и прочие выжившие члены его команды. К несчастью, закон запрещает выбросить их обратно, туда, где я их подобрала. Поверь мне, я прочитала кодекс четыре раза, причем в последний раз — увеличив буквы на экране на двести процентов…
Она вздохнула.
— Давай работать, Таган. У нас еще очень много дел.
* * *
Как ни противилось сердце Бугго такой встрече, но в конце концов ей пришлось зайти в каюту к Халинцу и ознакомиться с рапортом о гибели «Канахи», который он к тому времени составил.
Бугго подготовилась к визиту основательно: она запаслась стаканом и бутылкой крепкого арака. Войдя, бухнула их на столик и посмотрела на Халинца так гневно, что тот не посмел даже заикнуться насчет выпивки. Хотя выпить ему хотелось.
— Надеюсь, вы не пьяница, капитан Халинц? — осведомилась Бугго, указывая на арак. — Я ведь не соблазняю вас вернуться к вашему гибельному пороку, который, возможно, послужил одной из причин катастрофы?
Халинц решил пропустить этот выпад мимо ушей. Взял планшетку с благоговейным восторгом начинающего поэта.
— В соответствии с вашими указаниями, капитан Анео, я составил окончательный текст моего рапорта. Если вы его одобрите, можно будет приступать к изготовлению бумажной копии.
Бугго налила себе первый стакан.
— Читайте, — махнула она милостиво.
Халинц принялся бубнить. Бугго тянула арак и блуждала взором по каюте. Халинц отложил планшетку.
— Странно, — проговорил он.
— Когда-то в этой самой каюте я находился, будучи курсантом… Лежал с травмой на этой самой койке… И вот теперь, по прошествии стольких лет, я снова здесь. А вы — все еще капитан «Ласточки».
— И владелец, — добавила Бугго.
— Странно, как человек вдруг возвращается к истокам… — продолжал Халинц.
— Да, удивительная вещь — судьба, — сказала Бугго. — Нет ничего нового в нашей дряхлой вселенной. Вы это имели в виду?
— Что? — Он растерялся.
— Продолжайте чтение, — велела Бугго.
Халинц огласил еще несколько абзацев, посвященных характеристике негативных качеств старшего помощника Гавьена. И замолчал.
В наступившей тишине слышно было, как Бугго наливает себе второй стакан.
— Очень увлекательно, — сказала она. — Влюбиться можно. Какой мужчина был этот Гавьен! Пил! Дрался! Безответственный! Ходок по бабам! Должно быть, превосходный человек… Продолжайте же, продолжайте!
— Вы думаете, капитан Анео, я от хорошей жизни пытался переманить от вас механика? — сказал Халинц.
— Переманить? — возмутилась Бугго. — Да вы его украли! Дали по башке и похитили!
— Я о нем бы заботился, как о родном сыне, — горячо сказал Халинц.
— Сколько у вас детей, господин Халинц?
Халинц неопределенно пожал плечами.
— Хорошо же вы о них заботитесь, — сказала Бугго.
— А о механике я бы заботился, — не дал себя смутить Халинц. — Он бы у меня как сыр в масле катался. А что делать? Я был вынужден! Я обязан думать о моем корабле!
— Вот и подумали бы. Поставили бы на прикол на полгодика, да провели бы профилактический ремонт, да заменили бы все, что у вас там износилось. Я ведь была на «Канахе», — сказала Бугго. — Еще подумала тогда: каким надо быть уродом, чтобы довести судно до такого состояния!
— Вы? — Халинц глупо растерялся. — Вы были на «Канахе»?
— Разумеется. — Бугго ловко опрокинула второй стакан и налила себе третий.
— Капитан Анео! — воскликнул Халинц.
Бугго пьяно приподняла брови. Она продолжала пить. Халинц заговорил, торопясь, безостановочно роняя слова:
— У меня не было выбора. Не было! Если бы вы знали… Меня преследовали неудачи. Эта торговая компания, «Синид и Керкион» — они жались из-за каждого экю. Я посылал рапорты. У меня сохранились все копии! Десятки рапортов. Мне навязали этого Гавьена. А младший штурман, Анаксо, — она ведь была моей любовницей — знаете? Ужасная женщина. А потом стала любовницей Гавьена. Они вместе против меня злоумышляли. А я предвидел, что корабль может не выдержать. Двигатель. Все ведь изношено. Да тут еще этот механик. Одно к одному… И никто, ни один человек не понимает — у каждого ведь свои интересы.