— Куда это я должна падать? — осведомилась Бугго. — Я не намерена… Погодите. — Она потерла пальцами виски. — Что-то я старею…
Адвокатишка не стал возражать, и Бугго мысленно поставила ему еще один минус.
— Повторите, — велела Бугго, отнимая руки от лица.
— Правительство Овелэ снимает свое обвинение. Вас больше не обвиняют в государственном преступлении.
— А моих людей?
— Естественно, тоже!
Бугго громко, горлом, всхлипнула.
— Теперь уйдите, — приказала она адвокату. — Встретимся в зале.
— Ну, вообще-то, это уже скоро, — сказал адвокат.
На мгновение мелькнуло плечо охранника, затем все скрылось.
Бугго неверными шагами подошла к койке. Повалилась на нее боком. Затем ощутила на себе чужой взгляд и открыла один глаз. Охранник глядел на нее и лыбился. Бугго бросила в него жесткой подушкой, набитой опилками. Опилки давно отсырели и свалялись комьями.
Подушка угодила в экран, вспыхнула и загорелась. Спустя несколько минут от нее остался только отвратительный запах.
Охранник сказал приветливо:
— Хулиганишь?
— Нечего пялиться, — огрызнулась Бугго. — Я все еще капитан.
— Ага, — согласился охранник и отошел.
* * *
Сегодня Бугго впервые рассмотрела зал суда, куда ее привели под конвоем полтора часа спустя после пробуждения. От завтрака она отказалась, о чем впоследствии сильно пожалела, и у нее чуть кружилась голова, но именно вследствие этого все происходящее она воспринимала обостренно и преувеличенно ярко: галереи, нависающие над залом, набитые людьми, блики записывающей и увеличивающей аппаратуры, назойливо расписанные абстрактные узоры на стенах и несколько витражей. Полное отсутствие гармонии неприятно резало нервы. Казалось, мальчишки разбили здесь окна, а потом сами же и залепили их как попало, первым попавшимся стеклянным осколком.
Все Анео в принципе не любят абстракционистские изыски в искусстве. Я об этом уже говорил. Мы — поклонники консервативного в живописи и декорации и вообще — большие ретрограды.
Бугго ввели в переполненный зал последней. Она прошла по его центру, уверенно попадая в шаг с конвоирами, и остановилась возле вчерашнего кресла. Хугебурка был уже на месте — ждал возле кресла напротив. Его не усадили и не привязали, как вчера, а оставили стоять. Бугго повернулась к нему лицом.
Выждав минуту, поднялся Главный Обвинитель, еще одна абстрактная фигура правосудия. Он не закрывал лица, но во всем остальном подражал Вопрошателю: носил такую же лишенную признаков моды и пола одежду, говорил таким же ровным, лишенным интонации голосом.
— Уточнение по поводу обвинений, выдвинутых в адрес Бугго Анео и Галлги Хугебурки, — произнес он.
Воцарилась тишина. Перестали вспыхивать блики, и Бугго увидела своего старшего офицера по-настоящему. И подумала, что в этом зале он — самый тусклый из людей. Вот бы уметь посылать импульсы горячей любви, как это делают овелэйцы! Это бы его подбодрило.
— Уточнение, — продолжал громким, лишенным интонаций голосом Обвинитель. — Правительство Овелэ снимает обвинение в государственном преступлении. Правительство и народ Овелэ прислало сертификат, согласно которому Бугго Анео и Галлга Хугебурка признаются Почетными Гражданами Овелэ. Торговые сделки, совершаемые Бугго Анео и Галлгой Хугебуркой на территории и в воздушном пространстве, а также в сфере влияния Северного Овелэ, не будут облагаться никакими налогами. К этому ходатайству присоединилось Содружество государств Южного Овелэ. Прошу конвой снять с обвиняемых наручники.
Поднялся оглушительный крик. Бугго зажмурила глаза, такими назойливыми стали вдруг вспышки. Хугебурку повернули, точно тряпичную куклу, и пока один конвоир держал его под локти, другой возился с замком наручников и шипел: «Да не тряси ты руками».
Мир для Бугго сразу обрел все свои былые богатства, и всё к ней вернулось: и планы, связанные с «Императрицей Эхео», и те пять платьев, погребенных в коробках из золотой бумаги, что остались в отеле, и идея посетить заповедники Овелэ и увидеть те самые воздушные замки в ущельях…
— Мы скоро домой? — спросила она у конвоира.
— Погоди ты — «домой», — фыркнул он, наслаждаясь. — Ее чуть не повесили, а она уж рвется плясать…
— А ты бы на моем месте не рвался?
— Я бы обоссался, — признался конвоир. — Или бы повалился, вон как тот… — Он мотнул головой в сторону Хугебурки.
Бугго повернулась и увидела, как ее старшего офицера усаживают в кресло. Она тотчас схватила конвоира за рукав:
— Усади и меня в кресло. Точно как его. Будто и я ослабела.
— Чудная ты, — фыркнул он, но просьбу выполнил.
Они снова сидели друг против друга, и Бугго тихонечко покачивала ногой. Хугебурка пустыми глазами смотрел, как мелькает ее ступня.
Тем временем Обвинитель извлек из рукава второй лист.
— Поскольку первое обвинение было снято, в силу вступает второе обвинение, также выдвинутое против Анео и Хугебурки. Теперь оно обладает приоритетом и будет оглашено во всех подробностях. — Он повысил голос. — Бугго Анео и Галлга Хугебурка, вы обвиняетесь в совершении незаконной торговой сделки на космической территории Пятого сектора. Вами была реализована партия оружия. Таможенные службы Пятого сектора не были поставлены в известность об этой операции. Ни один налог на продажу не был заплачен. Галактическое сообщество не было оповещено о последнем перемещении тысячи стволов. Согласно действующему законодательству, такое преступление карается лишением свободы до десяти лет, а также конфискацией корабля, участвовавшего в незаконной торговой операции. Галлга Хугебурка, что вы можете сказать по существу дела?