— А может, она и не узнает вовсе… Может, она в эту ночь не очнется…
— Всегда следует рассчитывать на худшее, — сказал Хугебурка.
— Будем исходить из того, что в эту ночь она придет в себя и сразу, как только сможет, устроит нам кровавую баню. Она ведь злопамятная. Так что капитана привязывать не будем.
— У меня корсетные пластины на исходе, — сообщил Калмине. — Это я так, на тот случай, если она повредит повязку на ноге.
— Ладно, иди, — оборвал его Хугебурка. — Вся ответственность на мне.
И он остался наедине с Бугго. Во сне она недовольно морщилась и время от времени пыталась что-то сказать, но что — Хугебурка разобрать не мог.
Неожиданно он поймал себя на том, что размышляет о совершенно обычных вещах. О том, как бы успеть вовремя доставить груз в порт Стенванэ. О том, что следовало бы сейчас хорошенько выспаться, а завтра провести полную диагностику корабля и оценить полученные повреждения. И еще о том, стоит ли вообще докладывать о форс-мажорных обстоятельствах в порт назначения и в страховую компанию, — или же лучше будет скрыть досадное недоразумение с «Барриерой». Словом, Хугебурка раздумывал обо всем, чем озаботилась бы сейчас на его месте Бугго.
Неожиданно она проговорила совершенно внятно:
— Господин Хугебурка, идите отдыхать.
И снова негромко, чуть сердито засопела.
Хугебурка встал, нагнулся над ней, но больше от капитана не донеслось ни слова. Бугго крепко спала.
Он тихо вышел, оставив дверь приоткрытой, а устройство внутренней связи — включенным. Прежде чем отправиться к себе, Хугебурка снова зашел в рубку. На мониторе компьютера мерцало: «АВТОМАТИЧЕСКИЙ РЕЖИМ. ПАССИВНЫЙ ДРЕЙФ. ВСЕ МАШИНЫ СТОП».
Не обращая внимания на разгром, Хугебурка прошел к креслу первого штурмана и уселся. Затем внимательно осмотрел вмятины, оставшиеся от пролетевших обломков. Закрыл лицо руками, сильно потер пальцами лоб и щеки. Встал, приблизился к противоположной стене, потрогал выбоины, даже поколупал их ногтем. Снова вернулся в кресло и тяжко плюхнулся, уткнув локти в край панели. Уставился в пустое окно, где искрились и переливались незнакомые звезды, отмеченные в Общем Атласе лишь приблизительно.
— Именно так, — проговорил он вслух. — С моим невезением все вышло бы именно так…
Осколки, искалечившие лопатку капитана, попали бы Хугебурке в область почек, а тот большой обломок, что просвистел у Бугго над головой и оставил вмятину в переборке, угодил бы более высокому старшему офицеру прямо в висок.
Хугебурка поднял руку, медленно сложил пальцы в кулак и погрозил безмолвному, празднично мерцавшему во всю оконную ширь космосу.
— Если она умрет… если только она умрет… — прошептал он, сам не веря собственным словам. — Тогда — берегись!
И после этого заплакал.
* * *
Повреждений на корабле оказалось больше, чем надеялся старший офицер: каким бы глупым задавакой ни был этот Еххем Ерхой, но попасть по нарочно подставленному под выстрел борту все-таки сумел как следует. Малек спешно сооружал какие-то фантастические детали из подручного материала. Калмине приходилось выслеживать механика по лабиринтам машинного отделения, ловить его и кормить чуть ли не с ложки, поскольку сам Охта, увлеченный процессом ремонта, питаться забывал и вообще не желал тратить драгоценное время на подобные пустяки.
— А что она… Бугго? — интересовался Охта, сладострастно втыкая паяльник в податливый металл.
Калмине всовывал ему в зубы кусок синтетической колбасы.
Калмине всовывал ему в зубы кусок синтетической колбасы.
— Пока плохо.
— Эх! — жуя, огорчался Охта.
В машинном отделении пахло вскипающим припоем, обнаженными проводами, терзаемым пластиком. Кругом валялись раскуроченные детали и самолично сконструированные Мальком инструменты, похожие на орудия пытки.
— Долго еще? — спрашивал Антиквар. — Капитан интересуется.
— Дней пять повожусь… — неопределенно отвечал Малек. — Ты ей передай, что как только починю — сразу сообщу. К ней как, можно в каюту зайти?
— Ты загляни к ней, навести, — посоветовал Мальку на третий день Калмине. — Она будет рада. Про ремонт расскажешь.
— И я буду рад… Сейчас некогда, — рассеянно отозвался Малек.
Калмине впихнул ему за щеку последний катышок хлеба и ушел.
Бугго пришла в себя наутро второго дня после столкновения с «Барриерой». Она пошевелилась на койке, сразу ощутив стягивающие повязки. Глупым бревном выглядела нога в лубке. Бугго попробовала сесть, но резкая боль во всем теле строго остановила ее. Бугго откинула голову на подушку и закричала пронзительно:
— Господин Хугебурка! Черт вас побери!
Хугебурка возник возле капитанской койки с такой стремительностью, словно караулил под дверью.
— Что со мной? Доложите! — велела Бугго, сердито барахтаясь под одеялом. — Почему я не могу встать?
— Повреждение кости спины, — сказал Хугебурка.
— Какой еще кости? Что за кость спины? — Бугго вдруг ужасно перепугалась. — У меня что, перебит позвоночник?
Хугебурка сказал:
— Нет, это лопатка… Мы думаем, все будет нормально.
— «Мы»? Кто это — «мы»? Консилиум докторов?
— Мы с Антикваром, — пояснил он.
— Ну, тогда я совершенно спокойна… А нога?
— Перелом. Зарастет.
— Иезус на троне! Как же я буду командовать кораблем?