— Позволено ли мне будет узнать, чем вызван ваш интерес к этой персоне, ваше величество?
— Личным письмом одного отважного юноши, — улыбнулся король. — Это не имеет значения. Я хочу, чтобы вы ввели меня в курс дела, джентльмены.
— У нас давно нет никаких достоверных сведений об этом человеке, ваше величество. Собственно, что касается достоверных сведений, — Синклер нажал на «достоверных», — их и не было никогда. Всё произошло настолько неожиданно, что нам не оставалось ничего иного, кроме как следовать за происходящими событиями… — Синклер, увидев, как дрогнули веки короля, понял, что Эдуард недоволен его вступлением, и, мысленно сосчитав до трёх и незаметно набрав в лёгкие побольше воздуха, продолжил: — Нам известно, что после означенных событий вокруг банкротства «Бристольского Кредита» этот банк был поглощён «Фалконом», который возглавляет…
— Это мне тоже известно.
Всё произошло настолько неожиданно, что нам не оставалось ничего иного, кроме как следовать за происходящими событиями… — Синклер, увидев, как дрогнули веки короля, понял, что Эдуард недоволен его вступлением, и, мысленно сосчитав до трёх и незаметно набрав в лёгкие побольше воздуха, продолжил: — Нам известно, что после означенных событий вокруг банкротства «Бристольского Кредита» этот банк был поглощён «Фалконом», который возглавляет…
— Это мне тоже известно. Дальше.
— Насколько я понимаю, графиня полностью следует его указаниям, которые он неизвестным нам способом передаёт через своих помощников, составляющих небольшую армию, формально находящуюся в подчинении руководства банка, — продолжил адмирал. — Несколько десятков бывших русских моряков и офицеров. Тех, что видели всё на свете, в том числе и то, что человеку не положено видеть.
— Вот как. Интересно, — король покосился на Черчилля, с невозмутимым видом смакующего сигару.
— Именно.
— Откуда они вообще взялись?
— Ну… Это довольно странная история, Ваше…
— Послушайте, адмирал. Я понимаю, что вы не готовились к докладу, особенно по этому конкретному поводу. Но, несмотря на это, я всё же не готов быть настолько снисходительным, — Эдуард артикулировал «настолько» таким тоном, что Синклер покраснел. — Я внимательно слушаю вас.
— Они находятся на территории Соединённого Королевства совершенно законно, ваше величество. Многие из них имеют андоррское подданство и дипломатический иммунитет.
— Андоррское?!
— Вашему величеству, безусловно, известно о перевороте, вернее, монархической революции, происшедшей летом тридцать четвёртого в Андорре [41] . Андоррский Совет Долин провозгласил независимость княжества и вручил великокняжескую корону некоему лицу, которое, по нашим сведениям, является бывшим офицером русского Флота. Великий Князь Андорры Константин Первый, ваше величество.
— Почему вы решили, будто он непременно моряк?
— Новый флаг Андорры поразительно похож на русский военно-морской, ваше величество.
— И что же?! Вы хотите сказать — между частной, как вы, адмирал, изволили выразиться, «армией», подчиняющейся графине Дэйнборо, и переворотом в Андорре существует какая-то связь?!
— Именно так, ваше величество.
— И какова же она?! — стараясь, чтобы содержащийся в его тоне сарказм окончательно не обескуражил Синклера, спросил Эдуард.
— Этого, ваше величество, я не знаю, — и Синклер тоже покосился на Черчилля, который всем своим видом демонстрировал — он, адмирал Синклер, несёт совершеннейший вздор, а он, Черчилль, вынужден тратить на это своё драгоценное время.
— И как же вы можете это хотя бы косвенно аргументировать?!
— Первым крупным кредитом, который выдал «Фалкон» после поглощения «Бристоля», был кредит правительству Андорры. В Андорре выстроен аэродром, несколько гостиниц, оборудованы горнолыжные спуски — по последнему слову техники, открыт филиал «Фалкона», который, естественно, не облагается никакими налогами, всем сотрудникам «Фалкона» предоставлено андоррское гражданство. Великокняжеская гвардия состоит, разумеется, тоже из бывших русских военных, которым в этих горах сам чёрт не брат.
Епископ Урхельский, один из двух соправителей, признал суверенитет Константина Первого буквально через несколько часов. Республиканское правительство Испании — тоже. Франция некоторое время не могла определиться, однако уже зимой тридцать четвёртого приняла верительные грамоты посла Андорры.
— А население?!
— Население Андорры полностью на стороне новой власти, ваше величество. Я полагаю, не стоит забывать, что всё это самое население уместится на двух улицах Ист-Энда. В их поддержке нет ничего странного. Принят целый ряд законов, которые упорядочили землепользование и распоряжение недрами, введено избирательное право, Совет Долин наделён функциями законодательного органа, учреждён университет…
— Тоже на деньги «Фалкона»?
— Вероятнее всего, да. Хотя, полагаю, финансовый климат Андорры привлекателен сегодня отнюдь не только для «Фалкона».
— А графиня?
— Графиня побывала в Андорре — это всё, что нам на сегодняшний день известно.
— То есть ничего. Восхитительно, — Эдуард развернулся к Черчиллю. — Сэр Уинстон?
— Это, действительно, замечательный в своём роде исторический и политический курьёз, ваше величество, — пожал плечами Черчилль. — Да, графиня обращалась в том числе и ко мне с просьбой повлиять на французское правительство в вопросе урегулирования Андоррского кризиса. В обмен на гарантии лояльности этого самозваного князя. Надо отдать ему должное, он оказался весьма ловким и полезным типом. У графини, знаете ли, фантастическое умение ладить с самыми разными людьми. Правительство вашего величества, имея андоррские гарантии лояльности, располагает теперь весьма интересным инструментом в Пиренеях. Сегодня, когда события в Испании приняли столь трагический и прискорбный во всех отношениях оборот, переоценить значение такого инструмента вряд ли возможно.