— Чудес не бывает, милорд, — покачала головой Рэйчел.
— Боже мой, миледи. Ведь вы не просто ощущаете то, о чём говорите — вы понимаете это. Вы не только чувствуете — вы сознаёте?! Неужели же вы не понимаете: это и есть — настоящее чудо?!
— Чудес не бывает, милорд, — покачала головой Рэйчел. — Есть воля, есть правда, есть долг и есть честь. Соединить всё это совсем не просто — но можно и нужно. Если вы пришли за помощью — вы её получите. И взамен я не потребую у вас душу — я потребую, чтобы вы были честны и верны. Себе, своему слову — прежде всего. И тогда — всё у нас получится.
— И это тоже — его слова?!
— Не просто слова, милорд. Его слово есть дело.
— Леди Рэйчел… вы… вы это всерьёз?
— К сожалению.
— Это невозможно.
— Я знаю. Вы никогда не поверите в то, что я видела своими глазами, милорд. В это просто невозможно поверить.
— Ах, так вот что имел в виду ваш брат! С каждым — на его языке. Но… как, Боже мой, как?! Откуда?! Да мыслимо ли такое — вообще?!?
— Что мы знаем о Божьем промысле, милорд? — кротко спросила Рэйчел. — Что мы знаем о том, кому, как и когда дано, и для чего? Наша судьба — стать на сторону Добра, чего бы это ни стоило. Как он.
— И всё-таки. Почему он уехал? Как это вы можете объяснить?
— Очень просто, милорд. Ведь я у него не одна, — печальная улыбка заиграла у неё на губах.
— Леди Рэйчел…
— Нет-нет, — она протестующе подняла руку. — Это совсем другое. То есть, и это, разумеется, тоже, но это неважно. Совершенно неважно. Всё просто. Он нужен всем. И более всего — там, у себя, в России. Тысячи женщин, милорд, десятки тысяч женщин, ничего не знающих о судьбе своих любимых, мужей, братьев, сыновей. Разве мог он их оставить в беде? Конечно же, нет. Ничего удивительного. А я… Какое же я имею право — быть глупой, ревнивой, завистливой, эгоистичной? Никакого. Рядом с таким, как Джейк… Для такого, как Джейк… Нужно быть. И соответствовать. Только тогда можно на что-то надеяться.
— Но, дорогая! Вы столько всего совершили, столь многого добились, — за такое ничтожно короткое время. Вы…
— Ах, милорд, — Рэйчел покачала головой. — Что вы говорите такое? При чём здесь я? Это они. Он. Это ведь он всё перевернул и затеял. Я сопротивлялась, — пока могла. А потом… Я просто символ. Символ его присутствия. Талисман, если хотите. Но мне и этого достаточно. Пока.
— Вы умаляете себя и свою роль, леди Рэйчел. Пусть символ, согласен. Но символ, вокруг которого собирается такая мощь, такие люди, перестаёт быть просто символом, превращаясь в центр силы. Вы — глаз урагана, леди Рэйчел. Известно ведь, что в центре урагана воздух неподвижен, зато сам ураган…
— Странно, — тихо проговорила Рэйчел, не глядя на короля. — Как странно.
— Что?
— Вы говорите почти о том же, да ещё едва ли не теми же словами. Как странно. Вы, мужчины, неисправимы.
— Зато управляемы, — лукавая, хотя и добродушная усмешка осветила лицо короля.
— Ну, это смотря кто, — со вздохом парировала Рэйчел. — Чего хотел от вас мой маленький братик, милорд?
— Это наш с ним секрет, — король потрогал себя за мочку уха и тихонько рассмеялся.
— Наша с ним тайна, леди Рэйчел.
— Не иначе, как просил вас посвятить Джейка в рыцари, — она укоризненно поджала губы. — Бедняжка. Он думает, что этим можно что-то изменить.
— Кому, как не вам, лучше всех прочих понимать вашего брата, — осторожно сказал король. — Для него это важно, наполнено смыслом. Пока. Он ведь совсем ещё мальчик. Но он умеет сопереживать, и в нём есть что-то… Из него выйдет толк, поверьте. И скоро. Я в его годы был ещё таким шалопаем! И он ждёт от меня, своего сюзерена, помощи. И, видит Бог, я не обману его ожиданий. Пока я ещё его сюзерен.
— Пока? Что вы хотите этим сказать, милорд? — тревога зазвенела в голосе Рэйчел.
— Не знаю, — король с удивлением посмотрел на Рэйчел. — Что?
— Вы сказали — «пока».
— Просто вырвалось. Вероятно.
— Неважно. Вы ведь позвали меня не за тем, чтобы слушать сказки о волшебниках и драконах, милорд. Не так ли?
— Вы правы. Но, чем бы ни закончились наши переговоры, всё равно, я — ваш друг и сторонник. Пожалуйста, помните это. Хорошо?
— Спасибо, милорд. Я готова выслушать и помочь всем, чем могу.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне и Уоллис. Наших собственных сил недостаточно. Мы обязательно, непременно должны быть вместе.
— Что же этому мешает, милорд? Королевский долг?
— Нет. Не только и даже не столько. Вокруг Уоллис вертится такое количество непонятных людей! Все чего-то хотят. Мне тяжело отказывать ей. И выполнять её просьбы я не в силах. Свет её ненавидит, — американка, выскочка без роду-племени. Мне кажется, вы — не такая, как они. Больше того — я уверен.
— Вы хотите, чтобы я взяла над миссис Симпсон нечто вроде покровительства?
— Возьмите её под свою опеку, леди Рэйчел, — решительно кивнул король. — Никто в Лондоне не смеет вам возражать. Вас боятся.
— Вот как?
— Я уверен, вам обеим удастся подружиться. Когда вы поближе узнаете Уоллис, вы… вы всё поймёте, леди Рэйчел. Вы сможете объяснить ей то, чего не могу я. Чего не хотят объяснять другие. Поймите, леди Рэйчел. Только она. Только Уоллис может быть моей королевой. Никто больше.