— Ох, я это уже слышал, — поморщился Гурьев.
— Но, вероятно, не отнёсся к этому всерьёз. Повторяю — ты сумасшедший. Джейк… Это ведь не ради денег. Ты сам сказал — это не бизнес. Я всё-таки уже немного знаю тебя. А чувствую совсем хорошо.
Я всё-таки уже немного знаю тебя. А чувствую совсем хорошо. Я не отказываюсь, Джейк. Я сделаю всё… Но я хочу знать, зачем.
Я сделаю всё, Джейк, подумала Рэйчел. Всё, что угодно, если это задержит тебя хотя бы на час.
— Хорошо, ангел мой. Хорошо. Я скажу. Всё очень просто, Рэйчел. Я не могу и не хочу смотреть, как коминтерновцы превращают мою Родину в железного змея, готового обрушиться на весь мир. Я думаю, мы все погибнем, Рэйчел. Но если так, то мы погибнем не как кролики в пасти удава, а как мангусты, сражающиеся до последнего вздоха. И кто знает, — может быть, удав, порванный нашими когтями и зубами, тоже сдохнет.
На этот раз Рэйчел молчала, наверное, минут пять. О чём она думает, встревожился Гурьев. Рэйчел, родная моя девочка, о чём ты думаешь сейчас?!.
— Ты не просто сумасшедший. Ты буйнопомешанный, — Рэйчел посмотрела на него, покачала головой. — У тебя ведь должен быть план, Джейк. Разве такие дела начинают на пустом месте?
— Все дела когда-то начинались на пустом месте. Это — во-первых. А во-вторых — где ты видишь пустое место? Посмотри, сколько всего у нас уже есть. Банк. Территория. И десятки людей, готовых идти за нами в огонь и воду.
— За тобой.
— За мной, — подозрительно легко согласился Гурьев. — Так что — никакого «пустого места», Рэйчел.
— Но зачем?
— Что?
— Если ты задумал… такое — зачем ты предупредил их?
— Я всегда так делаю — иду на вы. Это во-первых. А во-вторых — они ничего не успеют. У них даже представления не возникает, что, а, главное, как, я собираюсь сделать.
— Сколько времени ты находишься рядом со мной, Джейк?
— Почему ты спрашиваешь?!
— Сколько?
— Шесть… Нет. Семь месяцев. Почти семь.
— Мне кажется, что прошло сто лет, Джейк, — Рэйчел с улыбкой посмотрела на него. — Ты живёшь с такой скоростью, что у меня закладывает уши, и желудок вот-вот выскочит вон на виражах.
— Зато со мной не бывает скучно, Рэйчел. И не будет никогда, могу поклясться. Разве это не здорово?
— Пожалуй, я и в самом деле согласна мчаться, сломя голову, не разбирая дороги. Пока ты рядом со мной. Но лучше всё-таки представлять себе, куда мы мчимся и что нас ждёт впереди.
— Всё, что угодно, Рэйчел. Кроме покоя и скуки.
— Не сомневаюсь. И всё-таки, что там насчёт серьёзного плана?
— План не может быть написан сейчас в деталях, Рэйчел. Нам нужна точка опоры. Не одна точка — много. Целая сеть. И одна из таких точек — банк. Деньги. Не жалкие гроши по подписке, а настоящие деньги. И соответствующее влияние на умы и сердца. А план… До настоящего плана ещё далеко. Мы будем копить ресурсы. А когда начнётся война, мы выступим третьей силой. Силой, которая всё изменит. А ты — ты только представь себе, Рэйчел: ты, со своими связями и знакомствами — и руководитель крупного банка. Наверное, первая женщина-банкир в современной истории!
— Господи Иисусе, Джейк. Какой из меня банкир?!
Я не хочу быть банкиром, Джейк, подумала Рэйчел. Всё, чего я хочу — это нарожать тебе полдюжины мальчишек и девчонок, Джейк. Сколько хватит сил. Может быть, когда ты станешь возиться с ними, у тебя прояснится в голове хотя бы немного… Или не прояснится? Ах, всё равно…
— Банкирами не рождаются.
Может быть, когда ты станешь возиться с ними, у тебя прояснится в голове хотя бы немного… Или не прояснится? Ах, всё равно…
— Банкирами не рождаются. Ими становятся. Нужно лишь захотеть, Рэйчел. Я прошу тебя — помоги мне.
— Я думаю, мама была бы в восторге от этого, — задумчиво проговорила Рэйчел. — Все русские сумасшедшие. И я тоже, — потому что я согласна…
— Спасибо.
— Тэдди знает?
— Немного. Ему не нужно пока погружаться во всё это. Пусть учится, набирается сил.
— Знаешь, мне совсем не думается о будущем Джейк, — она посмотрела на него умоляюще, словно желая получить от Гурьева какое-нибудь объяснение этой несуразности. — Раньше всё было так понятно. Пусть невесело, но понятно. А теперь… Я должна, вероятно, ужасно мучиться. Ведь ты не собираешься становиться добропорядочным, буржуазным гражданином, не так ли?
— Рэйчел…
— Подожди. Не перебивай меня, пожалуйста, — Рэйчел приподняла брови, вздохнула. — Не нужно, Джейк… В том смысле, в котором это понимают вокруг… Мне самой… Я ведь женщина, Джейк. Просто женщина, даже если ты что-то такое придумал про меня. Но я не боюсь и не думаю об этом. Ведь будущего больше нет, Джейк.
— Что?! Что ты говоришь такое, девочка?!
— Того будущего, которое было раньше, Джейк. Его больше нет. Это всё английская грамматика. Будущее — в прошедшем. Это действительно так, ведь будущее строим мы сами. И сейчас… Теперь… После того, как ты врезался в мою жизнь, Джейк… Всё стало по-другому. Всё изменилось. Ужасно изменилось. Я ведь должна была погибнуть, Джейк. И я уже умерла. Я видела это, как будто… А ты взял и выдернул меня оттуда, с того света. И теперь моя жизнь принадлежит тебе. Поэтому пусть всё будет, как ты хочешь. Как считаешь нужным и правильным.