— Японцы и русские, — Эдуард потряс головой. — Артур, но ведь это же невозможно. Они не просто враги…
— По моей информации, в юнкерском училище в Праге, которое открылось в прошлом году, два японца, судя по всему — кадровые офицеры императорской армии, обучают курсантов приёмам рукопашной борьбы и древнему искусству восточного шпионажа.
Я не удивлюсь, если в других заведениях, финансируемых «Фалконом», происходит то же самое.
— Но ведь это же полный, законченный, апокалиптический бред.
— Совершенно верно, сэр. А ещё Андорра, сэр. Знаете, как звучит полный титул андоррского великого князя?
— Признаться, я и собственный наизусть не очень твёрдо помню, — усмехнулся Эдуард. — Надеюсь, вы на меня не очень сердитесь за это, Артур. Итак?
— Великий князь и сюзерен Андорры, милостью Божией государей Наваррских, кесарей Римских и царей Франкских престолов святых Блюститель.
— Царей?! Почему — царей?! Это… К дьяволу, Артур, — еле слышно проговорил король. — Вы что же, хотите сказать, что Понтифик с таким титулованием согласен?!
— Да, сэр.
— Бесподобно. «Да, сэр». Что это значит?!
— Не имею ни малейшего представления, сэр. Мне кажется, целесообразно уточнить это у его святейшества лично.
— Это возможно?
— Вполне, сэр. Если вы посчитаете нужным, я в состоянии это сделать.
— Сделайте, Артур. И поскорее.
— Да, сэр.
— Как вы полагаете, Артур, — Эдуард улыбнулся. — Черчилль на самом деле считает меня идиотом или за этим его поведением кроется нечто большее?
— Я полагаю, сэр Уинстон недооценил вас и вашу проницательность, милорд. Как и настойчивость. Мне известно, что «Falcon Bank and Trust» после реорганизации списал весь долг герцога Мальборо «Бристольскому кредиту» до последнего ржавого пенни. Однако дело не в деньгах. Ну, по крайней мере — не только в деньгах.
— Я так и думал, что любовный роман — всего лишь, — Эдуард усмехнулся, — как это называется? Маскировка?
— Нет, милорд, — покачал головой Глокстон. — На этот раз ошибаетесь вы.
— Даже так?!
— Именно так. Ничем иным невозможно объяснить ни отношение самой графини к этому человеку, ни отношение к графине — всех этих людей. По-моему, они совершенно убеждены в её несомненном праве распоряжаться всем до его возвращения. Поверьте, милорд, авантюристы и альфонсы так не поступают.
— Он выстроил для неё целый мир, — тихо сказал король и повторил: — Целый мир. Вы правы, Глокстон. Вы правы. Неужели это всё?! Я хочу продолжения!
— Разумеется, сэр. Это не всё. Далеко не всё.
— Потрясающе. Я слушаю.
— Далеко не всё, — Глокстон вдруг съёжился и втянул голову в плечи.
— Говорите, Артур, — подбодрил его король.
— Вы уверены, что хотите узнать это, сэр? — тихо спросил Глокстон.
— Что с вами, Артур? — встревожился король.
— Ещё не поздно похоронить эту информацию, сэр, — так же тихо продолжил Глокстон. — Но — сейчас или никогда. Если я доложу её вам, мир изменится необратимо. Ничего не будет как прежде, сэр, до того, как это знание стало вашим.
— А вы? Как же вы, Артур?!
— Я — канцелярская крыса, сэр. То, что я знаю, может уйти со мной в могилу, не нарушив ничей покой.
— А вы? Как же вы, Артур?!
— Я — канцелярская крыса, сэр. То, что я знаю, может уйти со мной в могилу, не нарушив ничей покой. Но вы… вы, сэр, — совершенно другое дело. Узнав о том, что знаю я, вы будете вынуждены действовать. И я — клянусь! — совершенно не представляю себе, как далеко всё это может нас завести.
— Что же это такое, Артур? — нахмурился король.
— О, сэр. Это — невероятно. Боюсь, что у меня не найдётся для этого точных слов. Просто сообщите мне ваше решение, сэр. Просто «да» или «нет».
— Да, Артур, — король, кажется, не раздумывал ни секунды.
— Ну, что ж, — Глокстон вздохнул и вдруг улыбнулся, как мальчишка. — Ручаюсь — будет всё, что угодно, кроме одного. Скуки.
И Глокстон, шагнув стремительно к журнальному столику, у которого в кресле сидел король, распахнул принесённый с собой обтянутый для маскировки кожей, плоский чемоданчик из легированной жаропрочной стали.
— Вот как, — задумчиво и потрясённо проговорил король, выслушав долгий, длившийся более часа, доклад Глокстона. И повторил: — Вот как.
Глокстон быстро кивнул несколько раз и убрал бумаги в портфель. Маслянисто клацнули затворы, защёлкали поворотные диски шестипинового кодового замка.
Король вскочил:
— Артур, да это же чёрт знает что такое! Невероятно. Просто невероятно. О, Господи! Эта женщина. Этот мальчик. Чёрт подери, Глокстон! Я всегда подозревал, что наши сладкоголосые попы… Проклятье!!! — взревел король. Глокстон непроизвольно вздрогнул, — он и не предполагал, как может рычать тот, кого все вокруг считали слабовольным и поверхностным волокитой, никчемным повесой, недоразумением на троне. И обрадовался, поняв: перед ним всё-таки не кто-нибудь там, а самый настоящий король. Без дураков. — Ну, нет! Теперь… Теперь!
— Ваше величество, — Глокстон прижал руки к груди. — Умоляю вас, сэр. Прошу вас, успокойтесь!
Король почти упал в кресло:
— Вы требуете от меня невозможного, дорогой Артур.
— Я — ваш друг, сэр, — Глокстон резко дёрнул кадыком и смешался, испугавшись сказанного: — То есть…