На это Рэйчел ничем, кроме улыбки, отвечать не стала. Эдуард, как ни в чём не бывало, продолжил:
— Вы покажете мне ваших японцев?
— Непременно, милорд. Но не сейчас. Сейчас их здесь нет.
— Вот как? Для меня сделано исключение?
— Разумеется, — Рэйчел вздохнула.
— Как вы с ними объясняетесь?
— По-английски. В основном. Мои познания в японском ограничены дюжиной формул вежливости или благодарности.
— Я слышал, что японцы не служат никому, кроме своего императора.
— Японцы, как и все прочие люди, совершенно разные. Тут, правда, несколько особый случай. Они охраняют меня, исполняя волю своего императора. Как следует из данных мне в своё время объяснений, это не просто приказ, а нечто, ставшее смыслом их существования. И если вы полагаете, будто мне это нравится, вы глубоко заблуждаетесь, милорд.
Находиться в клетке, даже столь удобной, как моя, — сомнительное удовольствие. Просто я знаю — и верю, — это необходимо.
— Вы поэтому так мало появляетесь в свете?
— Да. И поэтому тоже.
— Они не отпускают вас? Совсем?
— Видите ли… Это очень, очень долгая, совсем невесёлая и, я бы сказала, почти мистическая история. Считается, пока самураи находятся рядом со мной, ничего плохого не может случиться. Лично со мной, разумеется. Пока это действует. И это одна из причин, по которой мистер Осоргин настаивал на вашем визите, милорд. Я же не могу явиться в Бэкингемский дворец в сопровождении телохранителей, как какая-нибудь царица Савская.
— Можете.
— Милорд, я прошу вас, — вздохнула Рэйчел.
— Я не шучу, дорогая, — кивнул король. — Я позабочусь о том, чтобы мистер О… Оро… Проклятье, эти русские фамилии — язык переломаешь. Одним словом, я даю вам устное — пока устное — разрешение появляться в любом месте в таком составе, который вы сочтёте нужным. Я ведь очень хорошо понимаю, насколько всё это не случайно.
— Ах, вот как. Глокстон доложил вам… историю?
— Конечно. Неужели вы думали, такая история может ускользнуть от внимания Артура?! Должен признаться, это — одна из самых захватывающих историй, которые мне доводилось слышать.
— Это всего лишь средневековая легенда, милорд, — покачала головой Рэйчел. — Не имеющая ни оснований, ни доказательств, ни, по большому счёту, какого-нибудь смысла. Теперь — тем более.
— Это перестало быть просто легендой, миледи, в тот самый миг, когда из-за неё пролилась человеческая кровь. А доказательства — кто знает? Возможно, мы доживём до того дня, когда доказательства объявятся. Я совершенно определённо не имею ничего против.
Я имею, подумала Рэйчел. Но, похоже, это абсолютно никого не интересует. Даже Джейка. Она снова вздохнула и улыбнулась королю.
— И что же, все эти предосторожности распространяются и на юного графа Роуэрика?
— В меньшей степени. Не расспрашивайте меня, милорд, я мало разбираюсь в мистических хитросплетениях. Если желаете, я попрошу мистера Муруоку объяснить вам всё подробно. Похоже, вам обоим это доставит огромное удовольствие. Эндрю в состоянии за себя постоять намного лучше, чем это может показаться на первый взгляд. Кроме того, пока со мной всё в порядке, с ним ничего не может случиться. Почему это именно так — я снова бессильна вам объяснить. Поверьте, милорд — эти тонкости не стоят того, чтобы мы теперь тратили на них время.
— Как хотите, миледи, — король улыбнулся и пожал плечами. — Но моё распоряжение остаётся в любом случае в силе. Кстати, ваша идея с Андоррой приводит меня в восторг.
— Это не моя идея, милорд.
— Ах, да. Конечно. Мистер Гур, не так ли? Снова этот таинственный мистер Гур. Конечно же, японцы — это тоже его идея.
— У него никогда не иссякают идеи, милорд. Такова природа этого человека.
Когда принесли десертное вино, Эдуард пригубил бокал:
— У вас прекрасный повар, леди Рэйчел.
— Благодарю вас, милорд. Это не повар. Я рада, что вам понравилось.
Эдуард едва справился с собой, чтобы не сломать между пальцев тонкую хрустальную ножку:
— Миледи?! Невероятно!
— Нет никакой доблести в том, чтобы приготовить ужин для своего короля.
Эдуард несколько мгновений смотрел на Рэйчел, качая головой.
— Бог мой. Я должен был догадаться, — он поставил бокал на стол. — Расскажите мне о нём, леди Рэйчел. Это ведь он? Ну, конечно же, это он. Расскажите мне. Поверьте, это — не простое любопытство.
— Я понимаю, сэр, — Рэйчел поудобнее устроилась в кресле. — Но ведь и вы понимаете, милорд, — ничего конкретного я вам рассказать не могу, — но я попробую. Представьте себе, — вы тонете. Вокруг вас — ледяная вода, ни зги не видать из-за снега с дождём, чёрные волны, чёрные тучи у самой воды. Вы чувствуете, как жуткий, смертельный холод обнимает вас от кончиков ногтей до корней волос. Вы понимаете, — это конец. И вдруг, — чьи-то руки выдёргивают вас из ледяного плена, и мгновение спустя вы ощущаете настоящую земную твердь под ногами. Открываете глаза — и… В ладонях у вас здоровенная глиняная кружка восхитительно вкусного, горячего, животворящего эля, на плечах — подбитая горностаями пурпурная мантия, немыслимо синий купол небес над головой и всходящее позади огромное яркое солнце. Да, да, это вы — на смотровой площадке главной башни могучего замка, словно высеченного из единой глыбы белого мрамора. Впереди и с боков, насколько хватает глаз, марширует среди колышущейся зелёной травы закованная в кольчуги пехота, сверкают латы конных рыцарей, по небу проносятся с рёвом боевые драконы, полощутся на ветру строгие лики святых на древних хоругвях и плюмажи на шлемах… Рядом с вами — ваши верные бароны и графы, готовые умереть за вашу улыбку. Искусав себе губы до крови, вы понимаете, что это — не сон, что это — на самом деле. И рядом Он — в серебряных доспехах, глядит на вас своими невозможными серебряными глазами, от взора которых ваши враги даже не разбегаются — лопаются, как вонючие болотные пузыри. Он обнимает вас за плечи, и вы слышите его грозный и ласковый голос: «Твоя воля — мой меч. Улыбнись же, моя королева!» И улыбается сам — всё будет хорошо, моя королева, всё будет хорошо!