— Не только. Это уже, к сожалению, не совсем действительность. Девятнадцатый век — да, это, несомненно, по праву, — Век Британии. Если в восемнадцатом веке Нидерланды отстояли право нового общественного уклада жизни, то в девятнадцатом веке именно Британская Империя, кнутом и пряником, заставила признать весь мир первенство силы и привлекательности Европейского прогресса. Но сейчас совсем другое время! Сейчас и скорости возросли, и масштабы, и прогрессу стали тесны рамки британских доспехов, эстафету первенства принимает Америка. А могла бы — и Россия! Тот же атом…
— Это мне ясно. Атом — это очень интересно. Это одно из самых перспективных направлений. Но меня волнуют ещё две вещи. Даже три. Это связь, дороги — и дураки.
— Связь — я понимаю. В России возможна только беспроводная связь. У меня есть несколько мыслей на эту тему. Вот послушайте. Если поднять антенну на очень большую высоту…
— А как?
— Вот! Это — вопрос!
— Мачта до неба? Дорого.
— Мачта — дорого. А стратостат? Дирижабль? Дирижабль. Дирижабль, — Ладягин вдруг застыл с выпученными глазами, и секунду спустя — завопил так, что всё присутствующие повскакали, решив, что начался пожар: — Гелий! Гелий! Яков Кириллович, гелий!
— Владимир Иванович, не надо так… громко.
— Да вы что?! Гелий вместо водорода! Понимаете?! Инертный газ! Не горит, не взрывается!
Кто-то из лётчиков, заинтересовавшись, пересел поближе:
— А что? Это, действительно, идея! А гелий где взять?
— Это сопутствующий газ при нефтедобыче. Его уже научились собирать и превращать в жидкое состояние!
— То есть технически это возможно — гелий вместо водорода?
— Владимир Иванович хочет сказать — для такого проекта, как, например, этот, нужна поддержка государства, — прищурился Гурьев. — Правильно?
— Конечно! Никакой коммерсант это не вытянет…
— А обледенение? Там такие поверхности…
— А среднезимняя температура в России — чуть не минус десять по Цельсию… И восемь месяцев!
— Господа, господа! Но ведь у дирижабля есть двигатели? Можно поставить динамо…
— И?
— В оболочке пусть будет тонкая проволока, а по ней — электрический ток! Вот вам нагрев — и никакого льда!
— Пишите патент, Владимир Иванович, — кивнул Гурьев под одобрительный смех офицеров.
— На самом деле ничего смешного не вижу, — покачал головой генерал Матюшин.
— Если связать с помощью грузового и пассажирского воздухоплавания те пространства, на которых совершенно невообразима прокладка железнодорожного полотна, и как следует подумать над тем, как правильно использовать великие русские реки в роли транспортных артерий — вполне вероятно, это могло бы решить проблему дорог, которая вас, Яков Кириллович, так озадачивает. Да не только вас одного, к слову сказать.
— А дураки?
— Перевоспитывать дураков — артель «Напрасный труд», знаете ли. Это — как если бы мы пытались переделать какую-нибудь из наших русских организаций здесь, за рубежом, для выполнения наших задач. Ничего не выйдет. Мы пошли по совершенно другому пути — и посмотрите на наши результаты!
— Где были бы мы, а где — результаты, если бы не ваше… душевное электричество, голубчик Яков Кириллович. Надо сразу воспитывать умных, я с вами абсолютно согласен. Это, разумеется, требует времени. Но державу не построишь ни за месяц, ни за полгода.
— И как же вы собираетесь это делать, Николай Саулович?!
— Есть кое-какие мысли…
А всё это ещё надо было как-то систематизировать, записать: голова — хорошо, но никто не в состоянии будет достать мысли из его головы, случись что. Писать Гурьев не любил — выручала стенография, и сильно. Стенография здорово экономила самое дорогое — время.
В марте тридцать пятого пришла долгожданная посылка с бумагами из Ватикана. Из этих сведений он смог, наконец, восстановить недостающее звено в цепи, связанное с кольцом: направленный в ещё в екатерининские времена на Мальту обучаться у иоаннитов корабельному делу, предок Гурьевых, видимо, причастился там мальтийской тайны, которую и привёз с собой по возвращении в Россию. Почему, отчего безвестному гостю из бесконечно далёкой страны доверили какую-то, судя по ценности кольца, значительную тайну — это установить не удалось, да и не слишком, в свете открывшейся массы дополнительных обстоятельств, Гурьева интересовало. Не стало яснее и то, что же, на самом деле, прятали Мальтийские рыцари. Зато выяснилось, где: Крым.
— Какой же вы сделались нелюбопытный, Яков Кириллович, — посетовал Матюшин.
— Да нет у меня ни времени, ни здоровья на всю эту чепуху, — поморщился Гурьев. — Ясно же — чепуха это всё, выеденного яйца не стоит. Что и кому можно по нынешним временам доказать самыми фантастическими бумагами, Николай Саулович? Ничего. Ровным счётом. Вы же сами — кадровый разведчик, штабист. При существующих технологиях изготовить любой памятник письменности, освящённый авторитетом хоть самого Гуттенберга, не стоит просто ничего. Да я сейчас выйду через наших новых парижских знакомых на специалистов — они нам оригинал Моисеева Пятикнижия, собственной рукой пророка начертанный, в момент сварганят. Не вижу я в этом никакого смысла — давайте мы это потому оставим. Нам есть, на чём сосредоточиться.