— Откуда они вышли? Вон, глянь! За деревьями тропка! Там люди и есть! — прогудел Артем Савелию.
Савелий приткнул машину, вытащил ключи. Леха хлопнул дверцей, выбрался наружу. От солнца на нем были поверх противогаза темные очки — в розовой оправе, сердечками. Савелий поделился.
Собаки обнюхали людей; Савелий шуганул их своим автоматом, они лениво, неверяще отбежали на несколько шагов. Бежать быстрей пузо им мешало. Откормленные.
Артем поднял пустые руки, пошел по тропе впереди всех.
— Люди! Эй! Не стреляйте! Мы просто мимо ехали!
Слышали они тут? Неясно: ветряки скрипели отчаянно, и Артемов голос вполне мог в их скрипе застрять.
— Есть тут кто? Ау! Не бойтесь, мы ничего плохого…
Трудно дышалось: через фильтры не проходило столько воздуха, сколько Артему сейчас было нужно. И иллюминаторы запотевали, туманились. Но не хотелось больше дозу брать: доза копится, каждый вдох сейчас жизни в минус, а ведь надо еще разобраться во всем, еще себя и целое метро утешить и обнадежить.
Савелий с Лехой ступали следом.
Собаки потрусили неспешно за ними, потом и впереди них, показывая дорогу. Через голые деревья не видно было ни дома, ни сарая, ни забора, но что-то высилось рыжее — в полусотне шагов от дороги.
Вышли на поляну.
Собаки, виновато виляя хвостами, заглядывая в глаза гостям, побежали к середине. Добрались — и провалились. Артем подошел ближе. Землянки там, что ли?
Яма это была.
Огромная ямища, вырытая экскаватором. Не яма — котлован. Рыжее через деревья — это вынутая глина с песком, целая гора, а никакая не землянка.
А в котловане — навалено людей.
Кто во что одет.
Мужчины все. Больше ничего не разобрать. Собаки объели.
Сколько их там? Много. Сверху только — двадцать, может. Но понятно, что под ними и другой слой, и третий, и так вглубь.
И собак много — но всем всего хватает, и поэтому-то они такие смирные, такие добрые. Спрыгнули вниз — и стали потихоньку дальше глодать кого-то. От этого занятия Артем их и отвлек своими воплями.
— Вот они, строители-то твои, — сказал ему в спину Савелий. — Строители, и инженеры, и электрики. Все тут лежат. Сделал дело — гуляй смело.
Артем оглянулся на него.
— Зачем это? — спросил он. — Это для чего?
— Ну как для чего? — прогундел ему Леха в очках сердечками. — А на Рейхе для чего? Ты как не свой прям.
Ты думаешь, здесь по-другому будет?
Артем взялся за хобот, сорвал резиновую маску. Хотел воздуху, чтобы не тронуться; забыл, что трупы пахнут. Ударило сладко и отвратительно сразу по мозгам, он задохнулся и вырвал желчью.
Побежал, потащился прочь, прочь от разрытой могилы; а по ушам ездили, ездили скрипуче лопасти ветряков. Он вышел к ним — вот они стоят стройной колонной; злая работа, трудная — их тут поставить. Но поставили. Долго возводили, наверное. Потихоньку умирали одни, а другие вместо них приходили — нет, не сами шли, а приводили их сюда, политических и любых вообще, строить форпост, — и никто почти не возвращался; наверное, одни только те зуевские люди сбежали, но их и в метро достали, и шлепнули по-быстрому, чтоб не болтали. Вот как.
Жестяные крылья ветряков крутились неостановимо, тускло мелькали на тусклом солнце, но это была не эскадрилья мечтательных самолетов, а ножи мясорубки, к которым из Москвы, из метро подвозили людей, чтобы сделать из самих них собачий корм, а из жизней их накачать электричества.
— Для чего? — спросил Артем. — Куда вам столько света?!
Сплюнул кислую, горькую слюну, натянул противогаз.
И тут за деревьями взревело. Машина!
Артем упал наземь, замахал своим спутникам, возвращающимся от ямы. Те тоже улеглись, чтобы не просвечивать через голый лес.
Вырулил грузовик — на шести огромных колесах, на окнах решетки, вместо бампера клыкастый таран, вместо кузова — обклепанный железный фургон с узкими бойницами, дверка маленькая, все окрашено серым. С боковой дороги выехал на бесконечное шоссе Энтузиастов, на просеку — в том месте, которое они мимо проскочили на своей японке. Встал, замер. Чего ждет?
Артем не дышал. Слышали? Ищут? Видят приткнутую позади себя японку?
Нет. Снова зарычало — и из-за поворота выкатил на дорогу еще один грузовик, такой же в точности. Свежий, выкрашенный. Встали один за другим, рыгнули черным дымом, загудели и двинулись на Москву. Рвали вперед по просеке, вписывались между наваленными консервами точно, аккуратно — и уже совсем скоро стали на сером асфальте не заметны вовсе.
— Оттуда, — сказал Артем. — Из-за поворота. Что там?
А там над деревьями торчали как раз опоры ЛЭП.
Он пошел вдоль обочины, пальцы сами обняли автоматную рукоять, неважно, идут там за ним Савелий с Лехой или задумались. Надо было найти это место. Надо было понять, что там. На что этих всех людей перевели.
Свернул с шоссе Энтузиастов на пристыкованную к нему дорогу; указатель назвал ее Объездным шоссе.
И начал догадываться, еще не дойдя. Это не ЛЭП.
Это радиовышки!
Одна, две, три, десять, сколько? Это же и есть радиоцентр!
Он заковылял к ним вприпрыжку, и вышки тоже выползали ему навстречу из-за деревьев, за которыми раньше прятались. Надвигались на небо, сплетенные из железа, ажурные и высоченные. Что там Артемов провод, который он по крыше небоскреба разматывал! Вот антенны, которые должны до края света доставать! Если уж они не смогут принять сигнал из Полярных Зорь, кто тогда сможет?