— Красиво, — сказал он.
— Всего доброго! — строго повторила голова.
Артем взвалил на плечи ранец; резко слишком взял, и зеленый железный бок выпростался из верхнего угла.
Сергей Сергеевич ожил и стал поднимать из-за стола короткое пухлое туловище, которое, по крайней мере, было.
— У вас не рация ли там это самое? Очень напоминает рацию армейскую в некотором смысле в плане проноса на территорию Ганзы!
Артем покосился на неприметного; но теперь, когда Рожин проснулся, тот, едва успев сгрести всю сотню патронов куда-то под стол, потерял всякий интерес к действительности и рассеянно вычищал грязь из-под ногтей.
— Спасибо! — возразил Артем и, подобрав баул, потянул Гомера на выход.
— Еще мне десяточек мой! — напомнил брокер, выметаясь за ними следом.
Сквозь хлопнувшую дверь Артем услышал бубнеж.
А на платформе их уже поджидали.
Не те камуфлированные караульные, которые их привели сюда. Люди в штатском, с раскрытыми книжечками, в которых из-за полумрака все равно не прочесть ничего.
— Служба безопасности, — корректно произнес один, высокий. — Майор Свинолуп, Борис Иванович. Сдайте, пожалуйста, оружие и оборудование связи. Вы задержаны по подозрению в шпионаже на Красную Линию.
Глава 5
Враги
Майорский кабинет оказался вполне уютен и даже больше напоминал холостяцкую квартиру.
Глава 5
Враги
Майорский кабинет оказался вполне уютен и даже больше напоминал холостяцкую квартиру. Сразу становилось ясно, что хозяин тут и ночует: угол задернут занавеской, но из-под занавески торчит краешком как-то по-домашнему кровать, небрежно застеленная синтетическим пледом. Ковер битый молью, с затейливым восточным узором, детали которого уже стали пропадать. В другом углу прилажена богатая икона: два тонких человека в красном, с печальными лицами и с хрупкими мечами в нежных долгих пальцах.
Отперев дверь, майор окинул комнату критическим взглядом, с оханьем подобрал брошенные в разных концах трогательные плюшевые тапочки, смущенно загнал их под стол.
— Прошу прощения за раскардаш. В спешке собирался.
Артем и остальные толклись пока в предбаннике. Прибравшись, Борис Иванович пригласил их внутрь. Но не всех.
— Брокер? — спросил он у Лехи с расстояния вытянутой руки.
— Брокер, — признал тот.
— Погоди снаружи, друг. Отдельно поговорим. А то ведь я в этом кабинете и обедаю. Работы невпроворот. Враг не дремлет.
И отрезал амбре дверью — стеганой, мягкой, но при закрытии лязгнувшей железно.
— Садитесь вот на стульчики.
Он смахнул со стола крошки, заглянул в расписанную гжелью кружку, цыкнул. Артем уже ждал — неужели и чаю еще предложит, но Борис Иванович не стал. Отодвинул латунную лампу под стеклянным зеленым абажурчиком в сторону, чтобы глаза не резало. И уже из уютного сумрака спросил:
— Откуда к нам?
— ВДНХ.
— О.
Борис Иванович ВДНХ покатал на языке как витаминку, потер себе нос, вспоминая.
— Как там начальство ваше? Каляпин, кажется, Александр Николаевич? Справляется?
— Каляпин в отставку вышел полгода назад. Сейчас Сухой.
— Сухой… Сухой! Это бывший по безопасности, да? Коллега! — обрадовался майор. — Рад за него!
— Так точно.
— А вы и сами оттуда, я так понимаю? — Свинолуп пролистнул Артемов паспорт. — Кем служите?
— Сталкер, — сказал Артем.
— Я так и подумал. Ну а вы? — Борис Иванович переключился на Гомера.
— С Севастопольской.
— Вот это — интересно! Не ближний свет. Севастопольская! Денис там…
Денис… По батюшке-то, господи…
— Михайлович.
— Верно! Денис Михалыч. Как он?
— В форме.
— В форме! Хаа! — Борис Иванович подмигнул Гомеру заговорщически. — Лучше и не скажешь. Пересекались с ним как-то. С искренним уважением к нему отношусь. Профессионал. Мда.
Свинолуп снова заглянул к себе в чашку, словно надеясь, что та сама собой наполнится. Потом осторожно притронулся к своим щекам. Что-то не так было с его щеками, но в полумраке Артем никак не мог понять, что именно. Казалось, лицо у майора… Разрисовано, что ли?
В остальном он был внешности скорее приятной: рослый, лоб широкий и высокий от залысин, спортивная молодость ссутулена кабинетной работой. Глаза из полутени поблескивали тепло, изучающе. Фамилия его ему удивительно не шла, слишком его грубила. Это не из народа был человек.
Это не из народа был человек.
— А вы, кстати, не еврей? — спросил Борис Иванович у Гомера.
— Нет. А что?
— «Нет, а что?» — засмеялся хозяин кабинета. — Вы мне определенно нравитесь. Я, кстати, к вашему брату с большим пиететом, в отличие от многих коллег…
— Я не еврей. Вы же паспорт видели. А что, это имеет значение?
— Паспорт! Паспорта люди рисуют. Я же не про паспорт говорю, а про состояние души. Отвечая на ваш вопрос: значения — никакого! У нас же не Рейх тут, в самом деле.
На стене шуршали стрелками ходики: простые, стекляшка в синей пластмассе. На циферблате был нарисован, кажется, щит, и шли через тире какие-то буквы. В зеленом отсвете настольной лампы Артем прочел про себя: «ВЧК-НКВД-МГБ-КГБ-ФСК-ФСБ-СБ СКЛ». «СКЛ — Содружество Кольцевой Линии», механически расшифровал Артем настоящее наименование Ганзы.
— Раритет, — объяснил ему Борис Иванович. — Таких на все метро пара штук только. Ценитель поймет.