— Вы получите овцу, если она вам нужна. Гость не уйдет с пустыми руками, — невозмутимо ответили женщины.
Хотя мне и претило убивать беззащитных животных, я зарезал овцу. С помощью старшего мальчика мне удалось быстро освежевать ее и сложить в одолженную хозяйкой холщовую сумку килограмма три мяса.
— Нам хватит на все время, — объяснила Валия женщинам. — Можете вы оставить все остальное себе?
— Можем, — согласилась наконец Гульнара.
— Можете вы оставить все остальное себе?
— Можем, — согласилась наконец Гульнара. Но как ни пыталась княжна всучить хозяевам деньги, они шарахались от нее и закрывали лицо руками.
— Он убьет меня, если узнает, что я взяла что-то с гостя, — призналась наконец хозяйка, имея в виду, конечно, своего мужа. Дульфат подтвердила ее слова, а от себя добавила:
— Хотя, конечно, пара монет Гульнаре бы не помешала…
— А можем мы сделать подарок детям? — спросил я. Гульнара не знала.
— Наверное, можете. Гость может все, — сообщила Дульфат.
Тогда Валия подозвала самого маленького крепыша и выложила в его замызганную ручонку десять серебряных динаров.
— Это тебе, для мамы, — сказал она так, чтобы слышали все. И положила сверху золотой динар со своим изображением. — А это — тебе на счастье. Когда вырастешь, вспомни княжну Валию и то, как она гостила в доме твоего отца.
Я тоже открыл кошель и дал каждому малышу по две алюминиевые монетки. А старший, помогавший мне разделывать овцу, получил четыре.
Когда мы с Валией покинули гостеприимный кров, я заметил:
— Трех коров на наши деньги они, наверное, не смогут купить. Двух — точно.
— По крайней мере, мы отплатили добром за добро, — удовлетворенно кивнула княжна.
Поля закончились. Начались усыпанные камнями площадки, скалистые осыпи и огромные, торчащие из земли скалы. Дорога круто пошла вверх. Велосипед все больше приходилось вести в руках, и я уже подумывал о том, что нужно припрятать его в надежном месте.
Но прежде не мешало пообедать. Скоро закончатся деревья, и добытое в ауле мясо будет не на чем приготовить.
Мы остановились в небольшой лощине, заросшей деревьями, которые местные жители называли «маслины». Такие деревья росли и у меня на родине, и их точно так же называли маслинами, хотя настоящее название дерева было «лог серебристый». Набрав крепких сучьев «маслин», я развел костер. Плотные ветки должны были прогореть и превратиться в раскаленные угли. Я тем временем срезал несколько зеленых веток и обстрогал их так, чтобы получились небольшие деревянные кинжалы с ромбическим сечением. На круглой палке кусок мяса будет крутиться и прожарится только с одной стороны.
Княжна с интересом наблюдала за моими действиями. Хотя мы и позавтракали, есть хотелось еще больше. Но свою помощь девушка мне не предложила. То ли вообще не имела представления о том, как готовят, то ли приготовление шашлыка было целиком и полностью мужским занятием.
Я собирался пожарить сразу все мясо. Когда еще выдастся случай заняться готовкой? А жареный кусок, даже холодный, всегда можно пожевать на ходу. Впрочем, судя по своим собственным ощущениям и голодному блеску в глазах Валии, много шашлыка остаться не должно было.
Костер прогорел, порезанная баранина была нанизана на заготовленные прутики. Установив над углями два плоских камня, я выложил на них импровизированные шампуры. Ложбинку начал заполнять аппетитный аромат.
Наверное, мы слишком увлеклись приятным процессом приготовления вкусной еды и предвкушением ее поглощения, потому что я не замечал вокруг ничего подозрительного. Просто рядом вдруг прозвучал хриплый голосок:
— И вот они опять убили кого-то и собираются его пожрать! Одно слово — люди!
Я резво вскочил на ноги, Валия с лязгом выхватила из ножен свою саблю.
Существо, взобравшееся на камень неподалеку от нас, испуганно взвизгнуло:
— Я не хотел сказать ничего плохого! Зачем же так нервничать?!
Нервничать действительно не стоило. С нами пытался завязать знакомство самый обычный гном. Он был одет в синий шерстяной колпак со свисающим острым концом, темно-синий шерстяной плащ и грубые ботинки из дерева и кожи. Ростом он был чуть больше метра. Борода гнома выглядела не слишком роскошной. Она едва ли достигала живота. Темные глаза блестели из-под кустистых бровей. Морщин на лице было совсем мало. На поясе гнома висел короткий кинжал, но он к нему даже не притрагивался.
Насколько я разбирался в гномах, этот был совсем молодым — вряд ли ему исполнилось даже сто лет. Видимо, младыми летами и объяснялось его бесшабашное поведение. Обычно гномы гораздо осторожнее в действиях и высказываниях.
— Ты что здесь делаешь? — спросил я.
— Да ничего особенного. — Гном потупился.
Валия в первые минуты не нашлась, что сказать. Она разглядывала гнома во все глаза. А потом совсем по-детски спросила:
— Как тебя зовут?
— Шмигги, — ответил гном, насупившись. — Но хотел бы напомнить многоуважаемой мною неизвестной госпоже, так же, как и статному господину, что на брудершафт мы еще не пили. Или вы считаете, что холодные острые клинки в ваших руках дают вам право обижать гнома, который ниже вас ростом?
— Нет, мы так не считаем, — сразу же попыталась оправдаться Валия. — Извините нас, Шмигги.