— Семьдесят динаров, — предложил Бен-Али, прекращая дискуссию.
Как я и подозревал, цены на лошадей опять пошли вверх. До вторжения Лузгаша обычная лошадь стоила около двадцати полновесных серебряных динаров. А по законам восточного рынка запрашивать нужно было по крайней мере вдвое больше предложенной цены.
Я решил, что палку в таком деле перегнуть сложно, и как бы в раздумье проговорил:
— С этой сделки я надеялся выручить двести динаров…
— Ты в своем уме, рыцарь? — вскинулся негр.
— Мы не на рынке. Ты имеешь дело с солидным человеком, а не с пустобрехом-купцом. Лошади сейчас действительно в цене, идут по сорок динаров за голову. Но даже если я сбуду коней за эти деньги, должен же я иметь какой-то навар? Я ведь беру коней не для себя. У меня есть все, что нужно. Предлагаю сто динаров. Если нет, ищи другого покупателя.
Мне понравился такой способ вести дело. Не понимаю, правда, как Бен-Али удалось сохранить уважение местных купцов с такой привычкой — заключать сделку почти без торга, ведь это идет вразрез с обычаями. Хотя, может быть, он растерял их уважение давным-давно и ему все равно. Что касается меня, то я разделял позицию негра. Мне не нравилось торговаться, хотя иногда это было выгодно.
— Заплатишь золотом? — спросил я.
Бен-Али молча поднялся и скрылся во внутренних покоях. Вернувшись, он по одной выложил на стол десять тяжеловесных китайских золотых юаней.
— Кони твои, — сказал я негру, сгребая монеты. — Собери мне хороший обед на шесть человек. Без вина. Хозяин трактира ухмыльнулся:
— Ты умеешь вести дела, Серго. Неужели тебя прикрывали целых пять человек? Да вы могли просто разграбить мой трактир…
— Не подавай мне таких идей, — ухмыльнулся я в ответ.
— На какую сумму приготовить обед?
— Давай готовый, какой есть. Сколько стоит хорошая порция?
— Динар с человека.
— Думаю, мы сойдемся на трех динарах?
— Конечно. — Бен-Али показал ослепительно-белые зубы. — Гассан, собери обед на шесть человек в корзину. Без вина и пива.
Мальчишка, стоявший в некотором отдалении от нашего столика, умчался, сверкая розовыми пятками. Я с интересом отметил, что пятки у него гораздо светлее, чем темно-коричневые ноги.
— Твои товарищи мусульмане? — вновь обратился ко мне негр. Понятно, что такое умозаключение он сделал, когда я отказался от вина. Собственно, именно к этому выводу я его и подталкивал. Негру совершенно не нужно знать, с кем, куда и зачем я иду. Потому что информацию он перепродаст еще более охотно, чем моих коней.
— Некоторые, — уклончиво ответил я.
— Разменять тебе юань? — поинтересовался хозяин, видимо желая покончить с моими делами и перейти к другим.
— Не стоит, — ответил я, выкладывая на стол три динара из хранилища княжны. — Золото удобнее носить.
— Полновесная монета, — поцокал языком негр, рассматривая динары. Походе, они даже не были в ходу? Не иначе из клада? Приятно иметь дело с состоятельным клиентом! У меня вечно проблемы с разменной монетой… Может, разменять тебе еще золота на серебро?
— Не стоит, — мягко отклонил я его предложение. — У меня не так уж много серебра…
Негритенок притащил большую, укутанную тканью корзину.
— Ничего не беру с тебя за корзину и упаковку, — подчеркнул Бен-Али. — Дорожу каждым новым знакомым. Следующий раз обязательно приходи ко мне. И не только с лошадьми.
— Непременно, — пообещал я. — Если буду жив.
— Будь жив и здоров, — пожелал мне Бен-Али на прощание.
—
С корзиной за спиной я равнодушно прошел мимо холма, на котором расположились Вард Лакерт и девушки.
Выглядели мои спутники настоящими оборванцами, и меня это порадовало — мы хорошо замаскировались.
Девушки поняли, что нужно делать, и не кинулись ко мне с радостными криками. Может быть, их остерег опытный в воровском деле Лакерт. Подождав, пока я пройду, они побрели следом. А я, приметив уютную лесополосу, свернул с дороги.
Вблизи лесополоса оказалось не такой приятной. Земля была усеяна черепками, грязными тряпками, коричневой оберточной бумагой, яичной скорлупой и углями от костра. Пластиковые бутылки, полиэтиленовые пакеты и старые газеты остались в прошлом, но нравы путешественников не изменились. Те, у кого не было денег на обед у Бен-Али, останавливались в леске перед городом и не слишком заботились о том, чтобы оставить место чистым.
Мы не поленились пройти дальше. По мере удаления от дороги лесополоса становилась все чище. Там, где тракт скрылся из вида, было совсем чисто.
Я опустил корзину на землю. Догнавшие меня Валия, Эльфия и Вард с интересом заглянули внутрь. С утра все сильно проголодались. Руки Лакерта, когда он снимал полотно с корзины, слегка дрожали. Глаза девушек горели голодным блеском.
Основное блюдо составляло тушеное мясо с овощами. Оно лежало в шести грубо обработанных глиняных горшочках, заменяющих ныне привычную некогда пластиковую и стеклянную тару. Еще в корзине обнаружилось два небольших круга домашнего сыра, три десятка тонких пресных лепешек, бутылка с острым соусом и большой пучок разнообразной зелени. Судя по запаху, повара Бен-Али знали свое дело! Вкус нас тоже не разочаровал. Пожалуй, трактирщик действительно хотел иметь со мной дела в дальнейшем, иначе подсунул бы не такой хороший обед. А может быть, он испугался пятерых моих джигитов-мусульман.