Эльфия стремглав помчалась на кухню. В это время в дверь громко постучали.
— Кто это? — ахнула Валия.
— Мне тоже хотелось бы это знать, — прошептал я, направляясь к двери.
Я распахнул дверь и отступил в сторону, чтобы не попасть под стрелы и дротики. Валия и Эльфия укрылись на кухне. Там было самое маленькое окно, к тому же зарешеченное. Зачем понадобилось ставить решетку на кухню, когда все остальные комнаты решеток не имели, я не знаю. Может быть, когда-то кухня запиралась хорошей, крепкой дверью. Теперь ее не было вовсе. Просто дверной проем с занавеской.
— А вот и я, — заявил Лакерт, переступая порог.
— Один? — спросил я.
— Конечно. Девушки уже должны быть дома.
— Понятно, — кивнул я. — Что так долго?
— Смотрел, слушал. Твое выступление произвело настоящий фурор.
Будто бы невзначай я выглянул во двор. Похоже, следом за Бардом никто не пришел. Хотя враги вполне могли скрываться за высокой оградой соседнего дома.
— Ну и что говорили люди? — спросила Валия, входя в комнату и садясь в кресло.
Эльфия принесла поднос с вареным мясом и караваем хлеба и поставила передо мной.
— Что призрак возвратился. И что Лузгашу придется несладко, — ответил Бард, жадно взглянув на еду.
Я кивнул ему, приглашая к столу, хотя и опасался, что мяса на двоих не хватит.
— А его люди? — спросил я. — Разогнали толпу? Убили кого-нибудь?
— Как ни странно — нет, — усмехнулся он, отламывая кусок хлеба. — Поначалу Лузгаш был так взбешен, что собирался, по-моему, отдать приказ гвардии атаковать безоружную толпу.
У него случаются припадки. Думаю, многих изрубили бы в куски. Но старик, который пытался ударить тебя посохом, остановил его.
— Выходит, я правильно сделал, что не убил его?
— Кто знает?
— Не знаю, кто знает это, а знаешь ли ты самого старика? — спросил я, не слишком стараясь скаламбурить.
— Лично встречаться доводилось мало, — протянул Вард. — Я ведь состоял при повелителе Луштамга для специальных поручений и двор знаю лишь частично. А старик-главный маг. Вискульт.
— Что Вискульт? Это такая должность?
— Нет. Его так зовут.
— Понятно, — кивнул я.
— Зачем же ему маг в наших землях? — поинтересовалась Эльфия. — Ведь в нашем мире магия не действует.
— Каждый маг — не только маг, — пожал плечами я. — Он может быть хорошим советником, талантливым дипломатом, прекрасным стратегом, жестоким мучителем — мало ли кто нужен правителю? Просто другом, в конце концов, если у Лузгаша есть друзья. Кто он, Вард?
— Он мудрец. Мудрец, который занимается злыми делами. Никто от него не скроется…
Лакерт передернулся, словно вспомнив что-то ужасное.
— Тогда он не мудрец, а злобный хитрец, — заметил я. — Настоящий мудрец не может быть злым и служить злу. Потому что зло обречено на поражение.
Вард посмотрел на меня с косой, едва заметной ухмылкой:
— Не ожидал от тебя таких слов. Все-таки мужчина в летах. Ты и правда в это веришь?
— Во что же еще нам верить? Если не верить в это, то и жить незачем.
— А как же все непотребства, что творятся в мире? Почему зло никак не удается победить полностью и окончательно? Почему страдает столько безвинных?
— Слабые страдания можно терпеть, а сильные быстро проходят, — ответил я словами древнего философа. — Злой человек может предать другого лютой смерти, но не властен навредить его душе.
Вард усмехнулся шире:
— Должно быть, тебе не доводилось бывать в пыточных подвалах. Там продашь все — и душу, и честь, и совесть.
— Возможно, — согласился я. — Если ты не можешь контролировать боль, то все возможно.
— И что тогда? Где же доктрина о безоговорочной победе добра?
— Зло может победить временно, на короткое время и в конкретном месте. Но глобально побеждает добро.
Лакерт покачал головой и прекратил спор. Мне не удалось убедить его. Но для того чтобы знать то, о чем говорил я, нужно иметь хоть какой-то опыт. Нужно видеть прекрасные миры, купающиеся в блаженстве, обитатели которых страдают лишь потому, что знают о страданиях других существ в менее совершенных мирах, которые тоже поднимаются по лестнице добра и любви.
Девушки помалкивали, испуганно глядя на нас. Они знали о глобальной борьбе добра и зла только из сказок. Там добро всегда побеждало. Безоговорочно, безоглядно, всегда и везде.
Тени мелькали в городе. И не видно было гонцов, но топот их раздавался в ночной тиши. И не слышно было шагов отдельных воинов, но земля гудела под ногами несметных полчищ. Страшное готовилось в Бештауне.
Девушки сидели в доме тихо как мыши. Валия не выпускала из рук отцовскую корону, хотя нужно было схоронить ее как можно дальше.
Девушки сидели в доме тихо как мыши. Валия не выпускала из рук отцовскую корону, хотя нужно было схоронить ее как можно дальше. Лучше — вообще распилить на кусочки, камни, серебро и золото спрятать в разных местах. Эльфия играла с подаренным мной кинжалом. Рубины в лучах свечей переливались всеми оттенками алого.
На Лакерта нашел очередной приступ плохого настроения и страха. Он выпил две бутылки вина и тихо хихикал у себя в спальне. Хорошо, что в пьяном виде молодой вор не был буйным. Скорее всего, Вард купил где-то в городе и наркотиков, а сейчас потешался над своими бредовыми видениями. Выяснять, чем конкретно он занят, у меня не было ни малейшего желания. Не люблю пьяных.