Оставив держать оборону Врат капитана Терентьева (он был капитаном «Ястреба», но возглавлял группировку и находился в должности полковника), я поднялся в «Ласточку». Мы пошли против ветра высоко над ущельем. Продвижение было медленным, капитан «Ласточки» отец Василий с тоской наблюдал, как уменьшаются запасы угля, прикидывая, как далеко мы сможем продвинуться и удастся ли нам вернуться. Дьякон Фалалей пил сырые яйца, готовясь общаться с вражьим воинством.
Ставка Лузгаша располагалась километрах в трех от Врат. Я узнал красный шатер, к которому как-то подбирался неподалеку от Бештауна, зеленую палатку офицеров и гвардию на верблюдах, караулившую главнокомандующего.
— Зови, — сказал я Фалалею.
— Зови, — сказал я Фалалею.
Тот неспешно поднялся со скамьи, прокашлялся, тихо пропел несколько слов и посмотрел на нас:
— Уши слегка прикройте…
Я не боялся оглохнуть, но уши ладонями прикрыл.
— Вызываю на переговоры Лузгаша, именуемого правителем Луштамга! — проревел Фалалей громовым басом. Плохо закрепленные металлические части гондолы задребезжали, несколько верблюдов под нами испуганно шарахнулись в стороны. — Мы без оружия, и упомянутому Лузгашу ничего не угрожает! С Лузгашем намеревается говорить регент Бештаунского княжества, прозванный у вас Призраком!
Внизу появились признаки активности. Между палатками забегали курьеры, офицеры спешно строили в боевые порядки отряды ближних телохранителей. Напрасная суета! Если бы мы прибыли на боевом дирижабле, никакие телохранители не могли бы помешать нам расстрелять любого внизу. Лузгаш, должно быть, чувствовал себя крайне неуютно.
Минут через десять на площадке появились старик-маг Вискульт, знакомый мне по встрече на коронации Лузгаша, и глашатай с луженой глоткой, выступавший там же.
— Я говорю за Вискульта, первого министра Луштамга, которому властелин поручил вести переговоры! — прокричал он не тише, чем наш дьяк. Фалалея это явно задело, и он выжидательно посмотрел на меня — что отвечать, чтобы перекричать выскочку, орущего фальцетом?
— Ты можешь принимать решения? — тихо спросил я.
Наш дьяк прокричал это же басом.
— Не обязательно кричать! — проорал глашатай. — Наш министр слышит тебя и так! Говори без посредника!
Что ж, не один Вискульт умел слушать. Внизу было много шума, а рядом со мной гудел паровой двигатель дирижабля, что гораздо хуже, но я не собирался отстать от мага Лузгаша. Сделав знак, чтобы наш дьякон молчал, я сказал:
— Ты тоже можешь и обязан говорить без посредника. Разговор пойдет о вещах тайных. Войску знать о них ни к чему.
После этого я удесятерил внимание, повернув ухо в сторону старика-мага.
— Но тогда мой повелитель не будет знать, о чем мы говорим, — шепеляво заявил Вискульт. Борода его дергалась в такт произносимым словам.
— Вызови его сюда. Мы не намереваемся его убивать. Сам понимаешь — я давно мог бы это сделать.
— Повелитель не разговаривает с такими, как ты, — объяснил маг. — Он — государь, а ты — червь всего лишь в ранге министра вассального княжества.
— Тогда слушай меня ты. Передашь мои слова Лузгашу, получишь его одобрение. И вновь скажешь мне. Мы не собираемся уничтожать вашу армию. Вы отпустите всех пленных. За каждого обнаруженного мертвеца мы убьем с воздуха вашего солдата, а лучше — офицера. Потом сдадите оружие и уберетесь за Врата. Мы не будем чинить вам препятствий.
Глашатай Лузгаша проорал так, что я от неожиданности едва не вывалился из гондолы дирижабля.
— Пленных не убивать! Приказ повелителя! При попытке к бегству тяжко калечить!
— Не переусердствуйте, — посоветовал я Вискульту. — За калеченных мы тоже будем калечить. Око за око.
— Зуб за зуб, — подтвердил маг, хихикнув. — Ты хорошо устроился, Призрак! Или Лунин? Тоже ведь наверняка кличка! Сидишь, как ворона на ветке, и каркаешь оттуда. Может, спустишься? Моя рука не так слаба, как могло тебе показаться, когда ты украл корону.
Может, спустишься? Моя рука не так слаба, как могло тебе показаться, когда ты украл корону. Кстати, где она теперь? Старичок Вискульт забрал ее у тебя!
— Корону вы тоже вернете, — заметил я. — Хорошо, что напомнил.
— В обмен на кинжал, — прошептал маг.
Глаза его при этом жадно полыхнули, и это не укрылось от моего взгляда. Старик очень хотел получить кинжал обратно. Стало быть, кинжал должен остаться у меня!
— Но спускаться я не буду. Дурак тот, кто отказывается от преимуществ своего положения.
— Дурак. — Старичок скорчил кислую мину. — Но разве ты не таков, Лунин? Помогаешь неизвестно кому, вместо того чтобы властвовать над этими людишками…
— Ты ведь тоже не властвуешь, Вискульт! Кстати, ты подозрительно напоминаешь мне одного моего знакомого мага из Черных. Может быть, ты его захудалая и захиревшая реинкарнация? Столько лет прошло…
Вискульт насупился и замолчал.
— Впрочем, все черные колдуны похожи, — продолжал я. — Нелогичность действий, мерзость поступков…
— Если уж ты заговорил о логике, то мне непонятно кое-что, — скривившись, заявил Вискульт. — Зачем вы хотите нас выпустить, если, как ты утверждаешь, в состоянии уничтожить? Это наводит на мысль о блефе…
— Не хотим, чтобы погибли наши люди, пленные, — ответил я. — Парометы — довольно слабое оружие. Они перегреваются, и слишком много времени уйдет на то, чтобы истребить вас всех. А применение глобального оружия приведет к серьезным потерям и разрушениям. Да и боеприпасы на паромет дороги. Дешевле вас всех выпустить — обратно вы не сунетесь. Ваша армия не стоит пуль, которые мы на нее затратим.