Это было уже совсем по-детски, и я с трудом сдержал смех.
Времени до приема осталось совсем мало. Я стукнул в дверь спальни Лакерта. Тот высунулся в большом смущении.
— Вы бы могли пойти в спальню, — начал оправдываться он. — Я сожалею, что помешал тебе…
— Не вспоминай об этом никогда — я уже все забыл, — ответил я. — И не давай мне советов в таких вопросах — не люблю. Ты слышал последнюю часть нашего разговора?
Вард густо покраснел:
— Двери здесь тонкие…
— Пойдешь на прием?
— Мне бы очень не хотелось…
— Попроси Тахмину, чтобы она устроила тебя за какой-нибудь занавесью, чтобы ты видел все, а тебя — никто. Думаю, она согласится. Ты можешь сообщить что-то ценное о после Лузгаша. Я прошу тебя пойти.
— Хорошо, — неохотно согласился молодой человек.
— Тогда иди. А у меня еще много дел. Займешь мне золотых десять-двадцать? Лакерт, который вывез от Лузгаша достаточно денег, без возражений сходил в свою комнату, принес кошель и отсчитал двадцать золотых монет неизвестного номинала, отчеканенных в неведомой стране. По виду они были немного больше и тяжелее ходившего здесь золотого динара и золотой юани. На лицевой стороне монеты был изображен двухмачтовый парусник, на оборотной — решетка, увитая листьями. Монеты были красивые, золото-высокой пробы.
— Отдам, когда смогу, — пообещал я.
— Не торопись, — кивнул Вард. — Мне приятнее носить с собой твое обязательство, а не двадцать монет, оттягивающих карман, да их к тому же могут украсть или отобрать лихие люди… Обязательство не украдут…
Я засмеялся:
— Ты боишься воров?
— Не боюсь. Разумно опасаюсь. Украсть гораздо легче, чем сохранить. Мне ли не знать?
— Но меня могут убить…
— В этом случае и я проживу здесь недолго, — хмыкнул Вард. — Уж за меня тогда сразу возьмутся всерьез. Все заинтересованные стороны…
Я надел пояс с ножнами и вложил в них меч, накинул длинный темный плащ и вышел на улицу.
— Уж за меня тогда сразу возьмутся всерьез. Все заинтересованные стороны…
Я надел пояс с ножнами и вложил в них меч, накинул длинный темный плащ и вышел на улицу. До ближайших торговых лавок было минут пятнадцать ходу. Правда, и лавки были богатыми — привилегию торговать рядом с княжим двором нужно заслужить.
В лавке Мансура (о том, что ею владеет правоверный Мансур, можно было узнать по вывеске) продавалось множество красивых и дорогих вещей. Эльфие, конечно, понравился бы кинжал — если бы она купила его сама. Однако ножи дарить нельзя. Я не был суеверным, но у девушки такой подарок может вызвать опасения. Кольца ко многому обязывают. Кроме того, нужно знать размер. Серьги Эльфия, по-моему, не носила. Поэтому я решил купить ей красивый браслет. Изящный браслет нашелся сразу. Серебряный, с узорчатой резьбой, украшенный сапфирами или похожими на них голубыми камнями. Он очень подходил к золотым локонам Эльфии. Конечно, золотой был бы лучше. Но имевшиеся в наличии золотые браслеты были очень тонкие, и красные камни в них мне совсем не понравились.
— Сколько? — спросил я у Мансура.
— Пятьдесят золотых, — не моргнув глазом, объявил купец. — Двести грамм серебра, восемь сапфиров чистейшей воды из Индии.
Если бы я не пожил здесь несколько месяцев, я бы повернулся и ушел. Но опытному человеку было ясно, что цена завышена по крайней мере раз в десять.
— Два динара, — предложил я.
Купец закудахтал и загородил браслет руками, будто я собирался забрать его силой.
— Серебряных, — добавил я, совершенно его этим убив.
— Да здесь одного только серебра на тридцать динаров! — завопил Мансур, забыв приличия. — А дивная работа китайских ювелиров? А индийские сапфиры? Ему просто нет цены! Нет цены!!! Только из уважения к вам, сэр Лунин, отдам за сорок полновесных золотых динаров.
— Китайцы плохо делают украшения, — нахмурился я, размышляя, откуда он может меня знать. — Как бы серебро не треснуло, или из него не вывалились замечательные индийские сапфиры, которые на деле напоминают мне дымчатый кварц.
— Сапфиры! — вскричал Мансур. — Может быть, не самой чистой воды, но из индийских копей! Клянусь своими детьми! Тридцать динаров!
— Хорошо, думаю, динаров пять твой браслет стоит, — смилостивился я. Действительно, серебра было много, а камни выглядели не так уж плохо. — Да и тебе нужно жить. Семь динаров.
— Двадцать пять — последняя цена.
— До свидания. У Ахмета, я слышал, привезли новый товар.
Конечно, ничего о привозе я не слышал. Просто приметил вывеску лавки Ахмета чуть дальше по улице.
— Смилуйся! — взвыл купец. — Возьми за двадцать!
Время поджимало. Я был уверен, что конечная цена — не больше десяти золотых динаров. Возможно даже, что купец отдал бы браслет и за пять. Но нужно было спешить и ускорить торг.
— У меня не динары и не юани. Золотые лиры, — назвал я первую попавшуюся валюту, которая мне пришла в голову.
Сказать, что монеты вообще неизвестно чьи, — сразу понизить их цену. Я показал Мансуру одну монетку с кораблем.
— Думаю, за динар она пойдет. Из уважения к вам, сэр Лунин, — осклабился хозяин, сразу определив вес монеты и пробу золота.
— Думаю, она пойдет за два, — веско заметил я. Мансур несколько раз подкинул монету на ладони.