В долю секунды я понял, кто такой Схильт. Вспомнил слова Вискульта о том, что Схильт силен, но медлителен. И его мерзкий смешок, когда мы разговаривали в Баксанском ущелье. Он знал о пауке, а я не знал. Черный маг был уверен, что рано или поздно Схильт отыщет меня.
Терентий да и прочие жертвы не были выманены из зданий гипнозом. Они не шли к ореху сами. Туда их тащила эта тварь. Тащила на корм своим отпрыскам. Ко всему прочему, Схильт оказалась самкой. И наплодила здесь паучат. Те, кого мы с Касымом рубили с таким остервенением, были ее мерзкие детеныши. Скорее всего, нескольких дней от роду. Только поэтому они так легко дали себя убить.
Впрочем, даже с таким ужасным противником все было не безнадежно. Да, я был смертельно напуган. К горлу подступала тошнота. Мозг отказывался принимать факт существования такого непотребства на земле. Но я мог убежать. Даже потеряв контроль над собой, даже не будучи в состоянии перейти на второй или третий уровень сознания. Паук двигался быстро, но не быстрее, чем человек. Теплокровные шустрее насекомых, членистоногих и прочих ящеров. И лучше соображают. Именно поэтому они победили в борьбе за существование.
Только бы добраться до паромета! Искрошить эту тварь, вогнать в ненавидящие глаза несколько килограммов свинца. Подпалить ее из огнемета. Забросать бутылками с зажигательной смесью.
Следя за движениями монстра, я понял, что паук не просто возбужден — он в ярости. Люди разорили его гнездо, убили детенышей. Не знаю, есть ли пауки, которые заботятся о своем потомстве и охраняют его. Наверное, есть. Этот был из их числа.
Я перепрыгнул через бочку и собрался было броситься в реку, но вовремя понял, что в воде паук с его тонкими лапами будет быстрее, чем я. Бежать нужно было в сторону.
До чудовищного членистоногого оставалось еще метра три. Оскальзываясь, я побежал вдоль берега. Не буду скрывать — меня гнал ужас. Я даже не сообразил достать из бочки кинжал. Другого оружия у меня не было.
Раздался резкий щелчок, и я влетел во что-то липкое. Паук выстрелил в меня своей паутиной. Перебирая жвалами, помогая себе членистыми лапами, он попытался подтащить меня к себе.
Чудовищным усилием я освободился от липкой ленты, рванувшись обратно к бочке.
Расстояние между мной и Схильтом неуклонно сокращалось.
Я выхватил из бочки кинжал, на ходу обрывая с него поплавок. Но что можно сделать кинжалом против такого монстра? Даже мой длинный меч вряд ли смог бы мне помочь…
Раздался еще один щелчок, и я вновь влетел в липкую ленту. На этот раз увяз крепко. Паук был уже в метре от меня. Я видел зеленый яд возле жвал, чувствовал жуткое зловоние. Одна из лап вытянулась и впилась мне в куртку. Паук тащил меня к себе!
Я перешел на второй уровень сознания, на третий, на четвертый. Без остановки, без подготовки. Время словно бы остановилось. Но как это могло мне помочь? Я был в плену и только оттягивал расплату. Сейчас он меня укусит, и я буду в его власти. Точнее, мертв, как полено. А может быть, он просто сломает меня своими лапами. Похоже, эту лапу не перерубишь даже мечом!
Мне случалось попадать в переделки, но никогда еще я не ощущал смерть так близко. На четвертом уровне сознания соображаешь быстро. И это очень мучительно — знать, что выхода нет. Конечно, я надеялся на то, что моя следующая жизнь будет лучше, чем эта. Но все равно было очень обидно. И жаль тех, кто останется без моей поддержки и помощи. Жаль погибшие по моей вине миры. Авенор, который теперь не удастся спасти.
Кролик, которого тащили в пасть удава, возможно, уже сдался бы. Но я был человеком, существом общественным. Что мне нужно было сделать, так это нанести пауку наибольший ущерб. Для того чтобы сохранялся мой вид и мой род.
Лапу я ему не отрублю. Тем более этим кинжалом. Но одного из восьми глаз лишу. Если бы каждая жертва выбила ему глаз, эта тварь была бы уже слепой. И ее было бы легче прикончить.
Я размахнулся. Паук вновь выстрелил липкой лентой, надеясь перехватить мою руку. Для членистоногого он был очень сообразителен и проворен. Но, хотя лента летела очень быстро, я все равно успевал. Кинжал устремился в ближайший глаз Схильта.
Жвалы паука ходили ходуном. Похоже, ему не терпелось попробовать меня на вкус. Или просто растерзать — ведь мои сапоги наверняка пахли кровью его паучат. Как-то не пришлось их помыть после всех приключений.
Кинжал Лузгаша с хрустом вошел в фасетчатый глаз. Жвалы резко двинулись, мохнатая лапа дернулась. Я едва не упал на землю — удержали липкие паутинные ленты. Паук замер.
Я висел в воздухе пару долей секунды. Схильт словно бы превратился в статую. Он не упал, не остановил свою лапу на полпути к жвалам. Просто замер. Я не мог поверить своему счастью.
Потом одним движением высвободился, соскользнул, обдирая кожу, с жестких крючков паучьей лапы. В падении едва не задел ядовитые жвалы. На земле я сорвал с себя прилипшую ленту паутины и бросился прочь.
Кто-то более любопытный подошел бы к чудищу и потрогал его ногой или палкой. Заглянул бы в глаза. Пнул ногой и произнес пару ругательств. Или даже начал бы объяснять, что он думает о таких тварях.