Сель (задумчиво): -…Какой я сегодня сон видела! Будто мою голубку схватил коршун и уносит. Я стала кричать, а голоса нет… Вдруг орел поднялся — и камнем на коршуна! И они задрались так, что летели перья. Но тут я проснулась. Какая досада!.. Я так и не узнала, спас ли орел голубку…
Пан Паулюс: -А вот мне кажется, что сон — это как бы темная и глубокая вода. Она уносит все, о чем мы не знаем и не должны знать. Странный осадок печали, который образуется в нас, вымывается и уплывает в это безбрежное море подсознания. Наши дурные и трусливые поступки, все наши обыденные и постыдные грехи, унижающие нас глупости и неудачи, секунды лжи и нелюбви, все то, в чем провинились мы, и то, в чем другие виноваты перед нами, — все это тихонько утекает куда-то за пределы сознания. Сон безгранично милосерден: он прощает нас и виновных перед нами.
— Ах, до чего же вы всегда много и, самое главное, убедительно говорите. И до чего же правильно поступаете. — негромко сказал Всеслав, глядя на переплеты. — И как безоглядно вам верят наивные мальчики и девочки и как хотят подражать.
Голоса настороженно затихли.
— А потом дети вырастают, и к некоторым приходит Большое Понимание. То самое, после которого жить не хочется. Только вот приходит Понимание, как это произошло со мной, не благодаря вашим словам и поступкам. И даже не вопреки. Скорее, помимо вас. Так что не обольщайтесь, нет у меня никаких злых или благодарных речей для вас — вольных, либо невольных лжецов.
— Всеслав качнул головой, Мишка, пыхтя, тоже, — Точнее было бы сказать, что вы мне безразличны теперь. «А что нам его безразличие, его не будет, а мы останемся!» -подумали вы сейчас.
Пан Паулюс собрался возмутиться, но Всеслав жестом попросил его помолчать:
— Нет-нет, если и не высказались вслух, то, во всяком случае, внутренне глубоко убеждены в этом, о, бессмертные жители вечной страны. Я мог бы поспорить и доказать, что, когда не будет меня, не станет и вас, но только вот спорить нет никакого желания. Хотелось бы лишь, чтобы вы поняли — вас уже не стало, когда вы и ваши слова перестали отзываться во мне. Так-то вот… Пойдем, Миша?
Медвежонок снова кивнул с готовностью. Они покинули сухо затихший читальный зал. На ступеньках остановились и невольно зажмурились от весело брызнувшего в глаза света чистого утреннего солнышка…
— Ну видите же, что человек спит, нет, обязательно надо так лампу повернуть, чтобы в глаза сверкнуло. — простонал Кот, потягиваясь и зевая. -Изверги! Мучители! Палачи! Злодеи! Живодеры!
— Дык ведь все рано пора вставать. — фыркнул дневальный солдат, драивший мыльной тряпкой серый пол. — Что- то заспались вы сегодня, господин Кот! Даже команды «подъема» не слыхали. На вас не похоже.
Кот повозился на узкой откидной полке, подминая под щеку жесткую подушку: — Заспишься тут с вами, жди… Который час? У-у, всего-то… А что там снаружи? Почему стоим? Давно?
— Только что остановились. Думаю, ненадолго. -отозвался Циркуль, выключая светильник.
Лязгнула дверь, вошел Череш.
— Как всегда, что-то стряслось с путями. -пояснил подпоручик. -Я, с вашего разрешения, поделился с ремонтниками остатками нашего продовольствия — все равно нам его некуда девать. Они пришли в неописуемый восторг и пообещали «сей момент» навести порядок. Так что, полагаю, скоро двинемся дальше. И вообще: до Столицы осталось часа четыре от силы, так что пора гладить и одеколонить портянки.
Кот отбросил серое одеяло, потянулся и босыми ногами прошлепал к оконцу. Вращением рукояти отодвинул броневую заслонку. За толстым пуленепробиваемым стеклом блестели несколько рядов рельсов и бурел небольшой поселок из полутора десятков деревянных домиков с рубероидными крышами. За покосившимся некрашеным палисадником у домика с табличкой «Служба обхода. Разъезд №256 Южной Магистрали» собралась стайка бледнолицых худеньких мальчишек. Они тыкали пальцами в сторону состава и, судя по оживленной жестикуляции, обсуждали достоинства «государей». Потом сорвались с места, перепорхнули на вершину большой кучи угля и, сменив точку обзора, продолжили обсуждение. Кажется, они были в совершеннейшем восторге от танков. Через одну линию путей, пыхтя, лоснился серебристо-серый обтекаемый паровоз. Некоторое время Кот с интересом рассматривал образец саракшианских транспортных технологий, с одобрением хмыкнул и вернул заслонку в прежнее состояние.
— Поваляюсь еще пару минут. -сообщил он, вернулся к полке, улегся на правый бок лицом к серой металлической стене, чуть слышно зудевшей от работы вентиляционной системы.
Строго говоря, валяться бы не следовало. Скопилось великое множество неотложной работы. Ночью «Саракш-2» ретранслировал целый ворох сообщений с Земли, прежде всего относящихся к событиям у Белого Холма. Кот передал Циркулю для ответа ледяное послание Геннадия Комова. Тот требовал подробных разъяснений. На возмущение Циркуля: «Отчего мне?!», Кот иронично ответил: «Укрепляй свой статус свидетеля, а я уж, так и быть, стану обвиняемым.» Шпилька, понятно, не улучшила их охлаждающихся взаимоотношений. Раулингсон живо интересовался итогами обследования сооружений Странников, как обычно фонтанировал фантастическими предположениями, с нетерпением ожидал встречи, восторженно описывал ход работ с голованами.
Раулингсон живо интересовался итогами обследования сооружений Странников, как обычно фонтанировал фантастическими предположениями, с нетерпением ожидал встречи, восторженно описывал ход работ с голованами. Кажется, Абалкину удалось вступить в полный контакт с киноидами, которых классифицировали как разумных существ. Во всяком случае, Ревушка уже свободно общался с голованами как на базовом языке Отчизны, так и на линкосе. И, кажется, псы-сапиенсы признали Ревушку (за его заслуги?) членом стаи… Поступило также сдержанно-раздраженное письмо от Странника-Экселенца, которое Кот прочел прежде всего и сосредоточенно размышлял над ним. Р. Сикорски сообщал, что М. Каммерер готовится, форсируя возможности десантного бота, произвести со станции «Саракш-1» стремительную высадку на Дзасогу — самом восточном из островов Архипелагов. Дистанционное ознакомление с жизнью Островного государства привело наблюдателей и аналитиков КОМКОНа-2 к стойкому убеждению, что столицы как таковой у империи нет. Правительственные организации и политические структуры, очевидно, географически рассредоточены. Тем не менее, по мнению М. Каммерера постоянный заход подводных флагманских судов в порт города на южном побережье Дзасогу, наличие на этом острове более полусотни крупных военно-морских баз со значительными гарнизонами, отправка оттуда распоряжений с грифом Адмиралтейства и другие факты указывают на то, что именно там находится имперский административный и военный центр. Мак Сим намеревался осуществить внедрение теми же методами, какие были им использованы в Отчизне: Sturm und drang.
Комментарий Сяо Жень: