…В одной с ним секции казармы жили Болт, Хрюк и Клешнявый. Прежде на месте Клешнявого обитал Цепень. Но отношения с ним не заладились. Цепень шагал в строю позади Пиявца и все целил поддать тому носком сапога в голень.
Цепень шагал в строю позади Пиявца и все целил поддать тому носком сапога в голень. «Нечаянно» закрывал мыльницу Пиявца, так что мокрое мыло закисало. Постоянно отпускал дурацкие шуточки, сочинял глупые анекдоты и байки про Пиявца. Сразу бы следовало поставить гада на место, но Пиявец ничуть не хотел попасть под жернова за неуставные отношения по месту прохождения службы. Но как-то им устроили учение со стрельбами на бегу в лабиринте подземных бункеров. Пиявец стрелял по мишеням одиночными, как положено. Цепень садил короткими очередями. В конце учения у Цепня не оставалось ни одного патрона, а в карабине Пиявца сидела целая дюжина. Он, оглянулся, убедился, что никого рядом нет, не глядя, влепил все пули в бетон у самых ног побледневшего Цепня, так что цементная пыль осела на его сапоги, плюнул на щербленный пол и сказал:
— Не уймешься, гнида, так и знай: следующая обойма будет в твоей черепушке! Несчастный случай, бывает всякое…
Цепень, кажется, понял и сделал выводы. После очередного вывода на стрельбище и пересчета оставшихся в оружейной комнате боеприпасов дежурный вице-матрос недосчитался двух обойм. Акула поставил всех на уши и заставил искать. Пиявцу потребовалось зайти в туалет. Облегченно сопя по окончании процесса, он застегивал бушлат и вдруг в кармане что-то звякнуло. Он тут же вспомнил поганую ухмылку Цепня и догадался — что. Был случай, когда боцман нашел в кармане какого-то вице-матроса один( !) случайно забытый( !!) холостой( !!!) патрон… Акула заставил бедолагу выкопать маленькой сапёрной лопатой в каменистом грунте полигона могилу в десять футов длиной и на десять же футов в глубину. Всему экипажу пришлось торчать в строю навытяжку на этих «похоронах» холостого патрона. А тут пара полных обойм боевых! Гацу ба-дацу! Цай-ду э бай-ду, захагу би дзимгэ!![1] Обшарят карманы, найдут «украденные» боеприпасы — трибунал. Если повезет, сгноят на гауптвахте, не пофартит — на горизонте маячит Остров Правосудия. И тут Пиявца осенило. Он выскользнул из туалета и за углом, пока не видел вахтенный, ударил обмотанным суконным шлемом кулаком по электрической пробке. Казарма погрузилась в темноту. Посыпались ядреные ругательства. Пиявец знал путь в свою комнату на ощупь. Тумбочку Цепня нашел сразу. Когда загорелся свет, Пиявец, жмурясь, стоял в гимнастическом углу как ни в чем ни бывало. Экипаж построили, тщательно обыскали. Личный досмотр не дал ничего. Пиявец перехватил недоуменный взор Цепня и нежно улыбнулся в ответ. Десятью минутами позже дежурный вице-матрос обнаружил боеприпасы в цепневых вещах среди сигарет. Что было с этим балбесом после его отправки в штрафную роту — неизвестно, да особо говоря, никто и не любопытствовал. Не только каждому — свое, но и каждый сам за себя, вот так то.
Саракш, Лазурная дуга
Борт субмарины «Подруга», Островная империя
03 часа 05 минут, 4-го дня 1-ой недели Синего месяца, 9590 года от Озарения
После побудки зевающие морпехи и вахта набились в тесную душевую. Там хлещущие отовсюду ледяные крепкие струи забортной воды в один миг смыли сонливость. Потом вместо них брызнули тонюсенькие струйки горячей опреснённой воды. О, тут требовался колоссальный навык и ловкость! Ночные грязь и пот остались в неприкосновенности под мерзкой холодной солёной пленкой. Двадцать секунд на то, чтобы изощриться и как-то всё смыть. Полдела — поспешно намылиться во всех местах куском дегтярного мыла. Это всякий дурак сможет. А вот ты избавься-ка от хлопьев пены, больше похожих по виду и смраду на гнилых медуз! Впрочем, у Пиявца это получалось очень неплохо, зато голые новобранцы выскакивали из душевой в сизых потеках и перламутровых пятнах, чешась и ругаясь, чем вызывали смачное ржание опытных членов экипажа. Однако, постепенно опыт приходил и к «килькам», тогда утреннее мытьё личного состава превращалась в скучнейшую процедуру.
Кто-то тщился позабавиться, подбрасывая обмылки в душевую, чтобы какой-нибудь бедолага поскользнулся и свалился в лужу. Но ничего такого не происходило: не то мыло каптёрщик взял не скользкое, не то просто не везло.
Что сегодня с утра все лезут и лезут в голову какие-то дурацкие воспоминания… Болт вот, кажется снился… мало его наяву… или не он?
…Через неделю службы в Цуки-ко Болт начал едва заметно улыбаться с прищуром глаз. По-акульи показывая зубы. Первым из всех. Боцман Акула безжалостно отпускал по морде, по заднице, по любой части тела, чтобы не причинить увечий, но оставить на добрую память ноющие сине-зелёные пятна.
Боцман поставил Болта навытяжку:
— Веруешь ли ты в Человека, Который Стал Мировым Светом?
— Никак нет, брат боцман!
Тычок в солнечное сплетение.
— Почеу? — вопросил Акула, и подкрепил вопрос затрещиной. -Ты ведь ошибся, вице-матрос, ты втихаря веруешь в Человека, Который Стал Мировым Светом. Ну? Отвечать!
— Никак нет, брат боцман!
— Что за кваканье, вице-матрос?