Как и все немногочисленные саракшианские самолеты, «Пеликана» обшили дюралюминием. Прагматики-островитяне были безразличны к рекордомании и не стремились запустить «Пеликана» повыше. Машину они рассматривали исключительно как «ослика для перевозок». По очевидным причинам никогда не планировалось использование «Пеликана» как «боевого коня». В военных целях гидроплан не мог использоваться ни как бомбардировщик, ни как разведчик. До Континента гидроплан не долетел бы ни при каких обстоятельствах, а создание авианосца для такого гиганта — технически немыслимо.
Мало того, даже как самолёт гражданской авиации эта машина оказалась довольно капризной. Во-первых, «Пеликану» в режиме взлёта и посадки требовалось спокойное море. На взлётно-посадочный простор гидроплан выволакивали буксирным катером. Во-вторых, «Пеликан» летел на высоте 400-500 метров, поэтому при встрече с ураганом или грозовым фронтом был вынужден либо совершать экстренную посадку в ближайшем порту, либо огибать опасную зону.
Были и другие обстоятельства.
Бурное развитие кабельной связи, распространение телефонов и электронной почты привели к тому, что отправка традиционных «бумажных» открыток и писем почти свелась к нулю. А посылки и бандероли было можно отправить адресату неспешной, зато в десятки раз более дешевой морской почтой.
По этим причинам конвейерного выпуска самолётов не было налажено. Островитяне построили всего лишь четыре «Пеликана» и приписали их как средства связи по одному к каждому плавгороду. Когда машина вырабатывала ресурс, ее заменяли другой, собранной «штучно». Модернизация гидропланов, конечно, каждый раз производилась, но была умеренной. -«Это же надо как мне повезло! — гордо ухмыльнулся про себя Всеслав. -Довелось покататься на немыслимой экзотике! Думается, мало кто не только из землян, но даже из саракшианцев разъезжал по Материку на танке «Государь», да и на «Пеликане» летали немногие из островитян».
Тут самолет грузно обрушился в воздушную яму, у Всеслава подкатил ком к горлу и он закончил мысль: «И пусть не летавшие мне не завидуют!» В верхней кабине гидроплана он оказался совершенно случайно. Самолёт совершал рейс на остров Цаззалха Жёлтого Пояса, а груза туда было собрано мало. Поэтому и был продан билет. «А может всё-таки следовало подождать теплохода?» -подумал Лунин, когда «Пеликан» снова качнуло.
Смотреть в продолговатое оконце на однообразно волнистую поверхность океана было бессмысленно, так что чтение оставалось единственно приемлемым занятием. Чемодан с вещами был совершенно безнадежно зажат двумя алюминиевыми контейнерами. Но Всеслав злорадно сделал контейнерам двумя пальцами «козу»: словно предвидя это, он упаковал самые необходимые вещи в сумку, которую держал на коленях. Туда он спрятал брошюру о «Пеликане», а достал взамен книгу «Принципы биосоциального регулирования общества и основы биополитики».
Туда он спрятал брошюру о «Пеликане», а достал взамен книгу «Принципы биосоциального регулирования общества и основы биополитики».
На «Конспект лекций по обществоведению с точки зрения общей теории систем», написанный Цаохи Дзи, не сразу обратили внимание. Специалистам-философам она представилась недостаточно солидной, школярской и дилетантской. Для его учениц, напротив, оказалась «шибко мудреной». Однако началось ее усердное штудирование «интеллигенцией среднего звена» — учителями, врачами, инженерами. Они тут же извлекли из сочинения его суть: утверждение о том, что в любой системе, в том числе — внутри общества, действуют «креативная», «аккумулятивная» и «деструктивная» силы. Могло ди это как-то сочетаться с открытиями нейрофизиологов деления на «левополушарников», «правополушарников» и «подкорочников». Могло. Но, во-первых — как именно, а во-вторых — что из того? Можно ли было, опираясь на эти открытия сформулировать обоснованную теорию целенаправленного изменения мира людей к лучшему? Теорию, которая позволила бы обществу не брести вслепую по неведомым путям, а самим, если не прокладывать, то хотя бы выбирать из этих путей наиболее приемлемый.
Наш век перестает быть «веком естественных наук» возгласили последователи Цаохи Дзи. По их мнению, и биология все в большей мере приобретает статус не столько естественнонаучной, сколько социо-гуманитарной дисциплины. Биологические знания позволят выработать новую систему этических и политических идей и ценностей, их применение должно способствовать преодолению сложившегося на Архипелагах (и на Саракше в целом) социального кризиса.
С переходом у развитой индустриальной стадии устаревает сама категория «внешняя политика», оно заменяется понятием «геополитика [3]». А внутренняя политика перерастает в биополитику. Термин был введен в употребление скромным провиницальным технологом-фармацевтом Дазанцу Са в изданной им брошюре «Постулаты биополитики». Биополитика, как понял Всеслав, возникла в науке островитян не на пустом месте; ее рождению споспешествовали равно как биология, так и социология, сомкнувшиеся в:
а) этологии (науки о поведении живых существ). Данные о поведении животных островитяне применили (по убеждению Всеслава — не всегда достаточно обоснованно) для анализа человеческого поведения.