— «Ну и что? — возразил Экселенц. — Обрывки этих путей изолированы от основной железнодорожной сети страны. Каким образом вы перетащите на рельсы паровоз и вагоны, ну, скажем, из Столицы?»
Улыбка Всеслава стала совершенно стеснительной, он потупил взор, заложил руки за спину и чуть ли не ковырял носком сапога земляной пол палатки.
— «Ладно, ладно, не набивайте цену, Кот, — фыркнул Экселенц, — Я уже понял, что у Вас есть что-то в рукаве. Не томите!»
Тогда Лунин протянул ему планшет со снимками поезда специального назначения.
[1] БВИ. Архив документации КОМКОНа-2 (GPI:\\СС2-Archiv files\volume0009\file951\p121)
[2] Фрагмент. Полностью см. БВИ. Архив документации КГБ (GPI:\\CGU-Archiv files\volume2905\file9406\p438)
[3] БВИ. Архив документации КГБ (GPI:\\CGU-Archiv files\volume2905\file9519\p1)
ХОД 9
Саракш
Отчизна, южная окраина Столицы,
Подвал полуразрушенного дома в Сыпном тупике
3-й час, 11 дня месяца Яблок, 9578 год от Озарения
Умник сидел на ящике и выскребал из банки остатки тушенки. Керосиновая лампа попалась на редкость хорошая, светила ярко и ровно, к тому же совершенно не воняла, все-таки армейцы — молодцы, умеют смягчить такими мелочами невыносимые условия, ну и говяжьи консервы из запаса личной охраны генерала Шекагу тоже на высоте, не портятся и сытные, хорошо, что не забыл о них в спешке, да и оружие тоже прихватил приличное, а ведь мог бы потерять голову от ужаса и растерянности, пришлось стремительно драпать после катастрофы, даже с женой не увиделся, как она там: жива-здорова ли, неизвестно, такой кавардак в Столице и вообще в стране, массаракш, с каким наслаждением я бы своими руками разрезал эту сволочь Мака на мельчайшие кусочки, причем медленно, тупым кухонным ножом, за то, что так неосмотрительно ему доверился, а ведь мог бы предвидеть, Умник называется, какой из меня Умник, тьфу…
Послышался скрип подошв по крышке люка. Кто-то разгребал битый кирпич. Банда накурившихся подростков? Нет, одиночка. Кох? Наверное, он… Кому еще придет в голову забрести в руины, где все разграблено мародерами еще полвека назад? Хотя всё может быть, лучше поостеречься. Умник отставил консервную жестянку, прикрутил фитиль, поставил лампу так, чтобы свет падал на лестницу, оставляя весь подвал в тени, прокрался на цыпочках в дальний угол и навел на люк толстый рубчатый ствол новенького пулемета.
Лично смазанные Умником петли уже не скрипели так душераздирающе, как в первый раз. Створки распахнулись, пропуская пронзительно серое сияние летнего вечера, и тут же захлопнулись. Вошедший замер было, затем, осторожно ощупывая неструганые перила, стал спускаться.
Вошедший замер было, затем, осторожно ощупывая неструганые перила, стал спускаться. Но уберечь ладонь от занозы все же не удалось и он фыркнул. Умник, наблюдавший за этим сквозь прицельную планку, успокоенно опустил приклад и защелкнул предохранитель.
— Осторожнее, Кох! Проходите к ящикам.
— Ничего не вижу, ваше превосходительство,- пожаловался вошедший, — глаза привыкают медленно…
Умник прибавил свет.
— Кох, — терпеливо сказал он, — сколько раз мне повторять: нет больше «превосходительств». Народная революция, как известно, их упразднила. Господином Государственным прокурором тоже меня не называйте, это звучит, по меньшей мере, издевательством. «Господин бывший Государственный прокурор» — как на кладбище… Для вас теперь я просто Умник. А вы, ныне, к прискорбию, не референт прокуратуры Фиу Кох., а простой мещанин… все время забываю, как там вас по новым документам… Проходите. Садитесь… нет, лучше сюда, тут без заноз… Голодны?
— Не то слово. Как бродячий пес. Ни росинки во рту с утра.
— Открывайте консервы, берите сухари. Чайник только что вскипел.
— Благодарю.
Кох ел быстро и жадно, но очень ловко и аккуратно. «Школа!»- отметил про себя Умник, размешивая драгоценный сахар и подавая алюминиевую кружку.
— Просто чудесно. — вздохнул Кох, допивая чай. — Собственно, как мало нужно для счастья: чувство сытости, тишина, возможность уснуть спокойно, зная, что завтра проснешься …
— Не философствуйте, это не ко времени, не к месту и, главное, не к лицу.
— Слушаюсь. Разрешите доложить? Сначала о вашей супруге. Как удалось установить, события уголовного погрома ее не коснулись. Скорее всего, жива и уехала к сестре. Драгоценности, как кажется, успела захватить. Прикажете продолжить розыски?
— Не надо. Искренне рад что она невредима и обеспечена. Чем еще был занят ваш день?
Кох помолчал, встал, прошелся по подвалу, взял кружку и тщательно вымыл ее под тоненькой струйкой воды, лившейся из трещины в водопроводной трубе. Он как-то сразу изменился. Умник просто не узнавал его.
— Ваше превосходительство, господин Государственный прокурор, — сказал он, тщательно подчеркивая каждое слово, — прежде чем ответить на ваш вопрос, позвольте поговорить откровенно.
— Ого! — произнес неприятно удивленный Умник, — Попросите разрешения сдать меня?
— Вы как всегда остроумны. Но давайте сейчас не будем шутить. Если бы я захотел вас сдать, сделал бы это без разрешения и раньше, например, сразу в начале погрома. Тогда за голову Умника дали бы достаточно много. Хотя бы желающие просто отомстить. Однако я не сделал этого. Не делаю и сейчас, когда ценность вашей головы стремительно упала практически до нуля. Вы забыты всеми и не нужны никому.