Некоторые женщины, оглядывая отсек, беззвучно плакали, всё еще не в силах поверить, что «Счастливый» остался в прошлом.
Алию привезли в составе большой группой таких же рабынь на остров Цаззалху. Она стала «дзэ» №44-218 в службе санитарной очистки города Дезго-Гайхози. Отправка в Жёлтый Пояс была относительным везеньем. Вот в Белый отбирали рабынь не только и не столько по их пригодности к работе. Учитывали прежде всего возраст и привлекательность. Одни прямо предназначались для матросских борделей, а других ждали бюро бытовых услуг, которые только тем и отличались от публичных домов, что кобель в офицерском мундире пользовался вызванной рабыней лишь после того, как та заканчивала уборку в его комнате.
В Жёлтом же Поясе невольников с Материка применяли так, как рачительный хозяин использует рабочий скот: очень расчетливо, экономно, не на износ. Еда — самая простая, но в достатке, никто не голодал. Серая одежда, хотя и смотрелась уныло, была прочна, и практична. В бараке зимой было тепло. Каждой рабыне полагалось место на нарах с набитым водорослями матрацем.
Естественно, никаких выходных и отпусков для рабынь не полагалось. Рабочий день в службе санитарной очистки длился пять часов. Три с половиной часа отводилось на сон. Полтора часа занимали питание и самообслуживание (уборка барака, починка одежды, личная гигиена и прочее).
«Дзэ» №44-218 вместе с другими убирала мусор с улиц. И здесь повезло, ведь могли прикрепить к отряду обслуживания общественных туалетов. Островитяне, конечно, люди очень чистоплотные, но все же… Или вот взять бедолаг, каким довелось угодить в гарь и чад мусороперерабатывающего цеха — не позавидуешь.
Надсмотрщицы из «желтых» островитянок отличались требовательностью и строгостью, рабынь за людей не считали, наказывали за любое нарушение правил и невыполнение трудодней, однако никогда не придирались попусту и обходились без бессмысленных издевательств. За двенадцать лет в отряде сменилось четыре начальницы. Все они были очень довольны молчаливой и старательной № 44-218, постоянно назначали ее старшей по наряду. Сочувствовать рабам в Империи или хотя бы просто замечать их считалось очень дурным тоном. Поэтому начальницы никогда не выходили за рамки своего статуса, не разговаривали на личные темы, но нередко «забывали» на ее нарах пакеты с бутербродами или свертки с поношенным бельем и чулками.
Работа дворников имела заметные преимущества. Так, требуя от невольников знания эм-до и одобряя умение читать на нем, островитяне вместе с тем категорически воспрещали невольникам пользоваться книгами и газетами. «Дзэ» № 44-218 часто добровольно вызывалась трудиться в ночную смену. Начальницы, полностью доверявшие добросовестной рабыне, отправлялись смотреть сны, а Алия, быстро закончив работу, доставала выуженную в макулатурном баке затрепанную книжку, под утро, перед тем как отправить в измельчитель, залпом проглатывала ее содержание.
Некоторые рабыни стремились завести ребенка. К беременным было особое отношение: их переводили на легкие «сидячие» работы, а накануне родов вообще освобождали от труда и помещали в лазарет. В случае рождения больного ребенка, он просто исчезал, а для рабыни через две недели возобновлялись трудовые будни. Если же дитя рождалось здоровым, то в течение года кормящие матери получали дополнительный паек, питание для ребенка и «надомные» задания. Годовалого ребенка забирали в ясли при детских домах, где он ожидал усыновления. Несколько невольниц из отряда Алии уже по два раза прошли через такое материнство, а одна даже умудрилась трижды родить мальчиков. «Дзэ» № 44-218 никогда бы не смогла этого сделать, даже если бы была моложе и красивее. Никогда! Глаза больного сынишки и убитого мужа продолжали сниться ей, хотя не так часто, как раньше. Вдобавок, отцами малышей, рожденных невольницами, становились те самые щенки, из которых впоследствии вырастали бритолобые белые псы с окровавленными пастями.
Вдобавок, отцами малышей, рожденных невольницами, становились те самые щенки, из которых впоследствии вырастали бритолобые белые псы с окровавленными пастями. Дело в том, что мужчины Желтого Пояса и помыслить не могли о том, чтобы прикоснуться к рабыне. Внебрачных связей с гражданками империи, мораль не приветствовала, но и не предусматривала каких-либо преследований донжуана. Измена женатого с любой островитянкой, замужней или свободной, была внутренним делом семьи. Но взаимоотношения с рабыней вызывали единодушное общественное порицание и бойкот нарушителя. Его оставляла жена, он терял семью, детей, работу. Шлейф позора тянулся за ним на всю жизнь, лишая возможности не только карьерного роста, но даже дальнейшего устройства своей судьбы. Только шестнадцатилетние гаденыши, которых по окончании гимназии ждали белые паспорта и униформы «океанских змеев», начинали напропалую шляться по баракам рабынь накануне выпускных экзаменов и отправки в армейский пояс.
…Алия старательно смела последние соринки с мостовой, отряхнула совок над мусорным баком и захлопнула крышку. Ну вот, на сегодня и всё. Через два часа за баками приедет грузовичок. Можно возвращаться в барак.