По случаю торжества он облачился в муаровый дублет густого темно-зеленого цвета, на таком фоне огненно-красные волосы, распущенные по плечам, сияли потоком чистой меди. Рядом с ним, благородным и царственным, Хелит чувствовала себя чужой и неуместной. Она бы с удовольствием постояла где-нибудь в сторонке и полюбовалась Мэем издалека. Но на неё была возложена почетная обязанность хозяйки праздника, как и положено равной по статусу гостье неженатого князя. Даже платье, в котором показалась на люди Хелит было под стать наряду Рыжего. Нижнее — из сливочного оттенка матовой ткани, мягкой и теплой на ощупь, а верхнее — усложненный вариант блио из серебристо-оливкового шелка. В длинных прорезных рукавах мудрено было не запутаться, но Хелит постаралась ни в чем не подвести князя.
В длинных прорезных рукавах мудрено было не запутаться, но Хелит постаралась ни в чем не подвести князя. Когда они с Мэем церемонно шествовали к трону на возвышении, в напряженной тишине каждый шаг Хелит отзывался тихим шорохом ткани, напоминающим шелест листьев под ногами.
Против всех ожиданий, парадный трон князя не показался Хелит увеличенным подобием кресла в Малом Зале. Весьма скромно украшенный стул без спинки, с подлокотниками, предназначался для того, чтобы всякий подданный мог убедиться, насколько прямо умеет держать спину вельможный властитель.
Опустившись на сиденье, застеленное черной волчьей шкурой, Мэй горделиво вскинул подбородок, скорее по неискоренимой привычке, нежели из потребности покрасоваться, оглядывая ликующую толпу своих подданных. Хелит расположилась по левую руку и чуть позади. Кресло по правую руку занял Тайгерн — по праву младшего брата и ближайшего родича. Средний сын Финигаса как опытный царедворец, разумеется, был свидетелем гораздо более пышных церемоний, но все равно держался очень сдержанно и заметно волновался.
— Сегодня Великий Дух Сайгэлл глядит на нас от подножья Престола Того, Чьё Имя Непостижимо, — сказал Мэйтианн после того, как смолкли все голоса. — В его силах даровать всем нам — смертным и недостойным, право быть судимыми, согласно нашей доблести, совести и чести самым справедливым Судией. В наших силах оказаться достойными этой великой чести. Да будет так!
Долго растекаться мыслью у владык униэн было как-то не принято. Едва Мэй закончил короткую речь, к народу вышел Гвифин с бронзовой чашей, наполненной кровью жертвенного бычка, и явил чудо. Он пробормотал над сосудом что-то неразборчивое, к потолку, достигая черных балок, взметнулось изумрудное пламя, а содержимое чаши стало искристо-зеленым. Поданные Рыжего хором ахнули и отпрянули назад. Хелит, наоборот, подалась вперед, ей очень хотелось подробнее расспросить о произошедшем волшебном превращении у стоящего за спинкой её кресла Дайнара. Но она не рискнула лишний раз проявлять свою неосведомленность. Накануне Мэй про колдовской обряд даже словом не обмолвился.
К трону стали по очереди подходить матери с младенцами. Рыжий макал палец в зеленое бурлящее содержимое чаши и ставил на лбу у ребенка точку, одновременно нарекая его именем. Гвифин как-то обмолвился, что еще две сотни лет назад князья действительно сами придумывали детям имена, порой не слишком красивые. Нынче же, в просвещенный век расцвета всяческих свобод, мать просто шепотом подсказывала желаемое имя, а владыка повторял за ней. Хелит искренне за Рыжего порадовалась. Ему для полного счастья осталось только придумывать имена детишкам.
Ритуал затянулся надолго. После Зимника особенно много детей родилось у нэсс, меньше — у ангай, а ребенок униэн был только один. Мэй набивал себе мозоль на указательном пальце, но терпел. Такова обязанность князя и господина.
Когда дети кончились, ведун повторил свой колдовской фокус, только теперь пламя окрасилось во все оттенки желтого, а жидкость в чаше стала блекло-золотистой. Это означало, что настал черед заключения и освящения брачных союзов. И опять из нэсс оказалось много пар, желающих соединиться узами в столь знаменательный день и под присмотром Сайгэлла-Судии. Считалось, что это обстоятельство гарантировало обоюдную верность супругов.
— А если случится измена? — тихонько спросила Хелит у Дайнара. — Сайгэлл покарает?
Тот в ответ сдержано хихикнул. Большинство женщин забывало о любых клятвах и карах, едва только они встречались взглядами с его синими очами.
Новобрачные, между тем, благополучно окунули ладони в чашу и соединили руки над обнаженным клинком Мэйтианна, называясь отныне супругами пред Судией, князем и людьми.
Хелит еле сдержала усмешку.
У меча Мэя оказалось множество областей применения. «Очень практично придумано», — решила девушка. — «Сегодня Рыжий ими рубит вражин, а завтра брачует влюбленных. Должно быть, чтобы не ржавел без дела».
Народ в зале откровенно веселился, сплетничая по поводу нарядов невест, перемывая косточки женихам, нервно попивал заблаговременно разлитое во фляги дармовое вино, но никто никуда не расходился. Все ждали главного события наступившего года. Ныне Рыжий Мэй не станет противиться Праву Судии. Слух этот разнесся сам собой, но кое-кто не верил до сих пор. Князь так долго отказывался демонстрировать расположение Богов к себе, что происходи дело не в Приграничье, в Исконных землях Тир-Луинена, недоброжелатели уже давно бы бросили Мэйтианну в лицо откровенные обвинения. Но в здешних суровых краях было слишком много других забот, чтобы заострять внимание на странном, но не смертельном поступке князя.