Солнце медленно садилось. Мор-Киассу обдувал теплый южный ветер. Он шелестел полотнищами флагов, шуршал бумагами, горой сваленными на столе в кабинете Мэя. Окно было распахнуто настежь. Закат выдался удивительный — абсолютно золотой. Золотом пылало все небо, по нему плыли облака червонного золота, сусально переливалась черепица крыш, а вдаль утекал золотой расплав Сироны.
Хелит постояла в дверном проеме, зачарованная весенним роскошеством заката, впитывая впечатления каждой клеточкой, чтобы навсегда запомнить и запечатлеть в сознании это сказочное зрелище. Мэй делал вид, что поглощен исключительно чтением отчетов.
— Завтра я поеду в Тир-а-лисс, — сказал он. — Один.
— Как завтра? Через три дня у тебя коронация, — удивилась девушка.
— Помню.
— Я могу поехать с тобой? — поинтересовалась Хелит.
— В том нет никакой нужды.
Сказал, как отрезал, без малейшей возможности возразить.
И не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться — Рыжий решил облегчить ей задачу. Великодушно и милосердно хочет избавить от тяжелой сцены прощания. Он ведь сильный, а потому может себе позволить роскошь жертвовать.
Он ведь сильный, а потому может себе позволить роскошь жертвовать.
— Мэй…
— Так будет лучше, — молвил он хладнокровно. — Для всех.
Нет ничего более тяжкого и мучительного, чем всю ночь делать вид, будто спишь, а на деле лежать с закрытыми глазами, и точно знать, что равномерно вздымающаяся и опадающая грудь любимого — такая же иллюзия, а на деле он бодрствует и ждет рассвета. И очень хочет заплакать, но больше всего на свете страшится, что любимая женщина отступится от задуманного, и никогда ему не простит этой слабости.
Ито Всеблагая! Господи, боже мой! Как все непросто!
Хелит еле-еле дожила до утра, и сумела перетерпеть и не вцепиться руками, ногами и зубами в Рыжего, когда, уходя тот, склонился над ней, якобы спящей, и поцеловал в уголок губ. И только когда стихли за окном голоса отбывающего в Тир-а-лисс отряда, она дала себе волю — рыдала в подушку, еще пахнущую Мэевыми волосами, оплакивая свое горькое и злое счастье.
— Куда прикажите ехать, миледи? — озабоченно спросил Хельх, придерживая стремя своей госпоже.
— К Лот-Хишши.
— Куда?!
Непонятно одно, как у парня только глаза ни вывалились из орбит.
Вершина Лот-Хишши затянутая плотными облаками издалека виднелась над верхушками деревьев. Лес уже успела насквозь пронизать нежная зеленовато-серебряная дымка едва лопнувших почек. В мир снова пришла весна — время обещаний и надежд, час возрождения жизни. Для кого-то всего лишь время года. Для кого-то символ бессмертия.
К подножью холма вела подсохшая тропинка. Обычная такая тропинка, по которой не так уж часто кто-то ходит. Видимо, далеко не каждому удается выполнить все условия Читающей-по-Нитям. Хелит все гадала, какой окажется Великая Волшебница униэн, но опыт предыдущего общения с чародеями этого мира подсказывал, что тут лучше не загадывать. Будь, что будет, решила, в конце концов, девушка. Скоро она своими глазами увидит Читающую.
Хельх оторопело взирал поочередно, то на госпожу, то на клубящееся марево тумана.
— Некоторые помногу дней блуждали в лесу на склонах, но так и не попали к Читающей, — предупредил он.
— Я не заблужусь.
— Я подожду вас, моя леди, — заявил юноша.
— Не стоит, — грустно улыбнулась Хелит. — Лучше забери Пэрис и возвращайся в Мор-Киассу. Доложишь князю… вернее, государю Мэю.
— А! Так вы надолго! — протянул Хельх.
«Догадливый юноша!»
— Да, надолго, — подтвердила леди Гвварин, слезая с лошади и делая первый шаг по дороге на вершину горы.
Наверх вела не тропа, а тщательно вырезанная в земле, укрепленная досками и камнями и присыпанная песочком лестница. Очень скромна лестница в небеса.
Земляные ступеньки уводили в туман. Такой густой, что не видать кончиков пальцев вытянутой вперед руки. Когда Хелит выбивалась из сил и присаживалась отдохнуть на очередную ступеньку, он ласково похлопывал по её щекам влажными ладонями. Мол, не сдавайся, осталось-то всего ничего. За слоем тумана не было видно солнца, и сложно понять, сколько же времени длился подъем. Может быть даже целый день, а может лишь несколько часов. Во всяком случае, на плоскую, как стол, вершину Хелит забралась еще засветло. Здесь росла совсем не по-весеннему густая трава, а среди весьма ухоженного газона стоял маленький, какой-то совершенно игрушечный домик. Порожек, выложенный кирпичом, белые ставенки на окнах, обычное дверное кольцо без выкрутасов и печная труба, из которой гостеприимно вился дымок.
Даже маленькая резная лавочка у стены. Не иначе Читающая любила посидеть на солнышке, лузгая семечки и почесывая кошку за ухом. А почему нет? Кошка у неё точно имелась. Черно-белая, с огромными белыми усищами и изумрудными глазами. Она с царственным видом восседала на подоконнике.
Хелит медленно подошла ближе и тихонько постучала кольцом.
— Заходи! — отозвались изнутри.
Чисто беленые стены, пестрые половички на полу, цветы в горшках, вышитая скатерть, пюпитр с раскрытой толстой книгой, корзинка с вязанием — ни дать, ни взять идиллия из старой доброй детской сказки. После которой, дети крепко спят всю ночь и видят хорошие сны.