«Береги её! Не отпускай от себя далеко, особенно, если рядом замерзшая река».
Река! Мэй вонзил шпоры в бока Сванни и, не разбирая дороги, помчался в сторону К'ерв.
«Береги её!» — верещало растревоженное воронье.
По грязному песку носилась перепуганная гнедая Хелит, тут же валялся арбалет, а вдалеке маячили две фигурки. Князь, свесившись вниз из седла, подобрал оружие. В дополнение к окровавленному болту.
Рыжего бросило в жар. Он почувствовал, как по лбу и щекам текут горячие капельки пота. В голове низким колокольным гулом звучал голос отца: «Береги! Береги! Береги её!»
Мэй отъехал дальше по берегу от образовавшейся промоины.
— Сванни, не подведи меня! — попросил он.
Вороная без страха, мягко, но уверенно, ступила на затрещавший лед.
— Отлично! Молодец!
И не дожидаясь, когда мелкие трещинки под её копытами разойдутся в разные стороны, погнал лошадь вперед, понимая, что не успевает. Убийца настигнет девушку раньше, чем окажется в досягаемости меча. Из-под копыт Сванни полетело в разные стороны снежное крошево. В Мэя ушах свистел ветер, стучали зубы в ознобе, а сердце… оно оледенело.
«Всё, что угодно! Слышите — всё! Читающая… чужой мир… королевский венец… Я сделаю всё! Я взойду в погребальный костер! Только дайте мне несколько мгновений! Несколько лишних мгновений!»
Время стало вязким и горячим, как расплавленное стекло…
Хелит достала какую-то длинную палку.
Убийца остановился.
Мэй изо всех сил натянул поводья. Спрыгнул из седла.
Убийца вырвал шест из рук девушки и замахнулся для подсечки…
«Примерно 50 ниррэ [27] . Попаду. Должен попасть», — подумал Рыжий, натягивая широкую тетиву и вкладывая болт.
Быстрый удар по ногам. Хелит упала на спину.
Мэй прицелился.
Нэсс с мечом стал наклоняться к девушке.
«Руки! Нельзя дрожать!» — приказал себе Рыжий, задержал вздох и плавно спустил крючок.
Темный силуэт на фоне низких облаков покачнулся и стал заваливаться на бок…
Болт вошел ему точно в ухо, но Чужой этого даже не понял. Он умер мгновенно, и ему совсем не было больно. Совсем.
Сказано было: «Когда ты уйдешь тропою вещих снов навстречу смерти». Ктали-Руо не лгала. Вещий сон сбылся, но Рыжий Отступник сумел переиграть его по-своему, сломав стальной хребет неизбежности одним выстрелом. Он склонился над Хелит, помогая подняться, а потом прижал к себе крепко-крепко, строго следуя совету Финигаса. Мэй хотел что-то сказать — успокаивающее, ласковое, но оказалось, он растерял все слова, пока мчался на выручку. Раскатились они, разбежались в разные стороны по весеннему льду, весело подпрыгивая, канули в прорубь и упали на дно.
Раскатились они, разбежались в разные стороны по весеннему льду, весело подпрыгивая, канули в прорубь и упали на дно. Забыл Рыжий Мэй, как следует браниться и как — просить прощения. Вылетели из головы все слова любви и облегчения. Он мог лишь бесстыдно шарить руками по её плечам, спине и бедрам, наощупь убеждаясь в здоровье и благополучии любимой. Чуткие пальцы свидетельствовали — жива! Губы и глаза тоже не лгали — теплая макушка, пахнущие чем-то сладким волосы, мокрые ресницы…
«Она живая! Живая!» — безмолвно кричало обезумевшее от радости сердце.
Бесчисленные миры вращались вокруг двух крошечных, крепко прижавшихся друг к другу существ, замерших между тяжелым низким небом и спящей подо льдами рекой. Где-то там, далеко-далеко остались самое начало 21-го века от рождества Христова и последние дни 4819 года Эпохи Третьего Царства Униэн, высокие компьютерные технологии и стальные мечи, клонирование и волшебство. Им, этим двум живым песчинкам, ставших в этот миг единым целым, не было сейчас ни до кого никакого дела. Сорвись со своей орбиты светило, упади на земную твердь сразу обе луны, они бы не разжали своих объятий.
На восьмой день, задержавшись из-за снежного бурана, перешедшего в ледяной ливень, Мэй и Хелит добрались до Мор-Киассы. Восемь незабываемых дней, наполненных отчаянием, любовью, обреченностью, нежностью и доверием. Одного не доверила леди Гвварин своему возлюбленному — не сказала ему о сути третьего условия. Это было бы нечестно по отношению к Рыжему. Бесчеловечно и жестоко. Заставить его самому себе мостить дорогу в преисподнюю? Не бывать этому!
Мор-Киассу делила пополам Сирона на верхний и нижний город, совсем как Будапешт. На высоком берегу стояла одна из древнейших цитаделей Тир-Луниэна — суровый каменный замок в окружении более новых, легких и хрупких дворцов знати. Низкий берег, как водится, вел насыщенную торговую жизнь. Непохожие меж собой, но неотделимые друг от друга, две части древнего города, вместе создавали особенную атмосферу. Множество мостов, роскошных и простых, перекинулись через величавую благородную Сирону. Казалось, могучий рыцарь древнего рода и легкомысленная яркая танцовщица протянули руки навстречу. Именно здесь, а не в Лот-Алхави короновались владыки униэн, здесь собирались на Ковен маги, и здесь же заключались купцами самые дорогие сделки. А кроме прочего, Мор-Киасса все четыре тысячи лет оставалась вольным городом, не принадлежа никому из удельных князей.
Когда Хелит спросила, отчего так вышло, что этому городу оказана такая высокая честь, Мэй ответил очень просто: