— Ребенок? Ха! Обложил меня такими словами, каких я, до седых волос дожив, ни разу не слышал. Держите своего родича на привязи, благородная леди, иначе я за себя не отвечаю, — пригрозил воин и добавил: — Голосистые дети пошли, да еще и рыжие, к тому же.
На рыжих у волкообразного господина, определенно, имелся зуб и немалый. И пока Аллфин не припомнил своего знаменитого родственника, следовало что-то предпринять.
— Ранх! Тащи нашего… ребенка в комнату! — приказала Хелит.
— Я не…
Против всякой куртуазности дядюшкина невеста сунула парню под нос кулак и прошипела сквозь зубы:
— Язык выдеру, если хоть ещё слово молвишь!
Они с ангаем под конвоем отвели княжича в комнату, и там Ранх его связал по рукам и ногам.
— Что вы делаете? — только и смог спросить потрясенный мальчишка. — Миледи! Он первый начал. Зашел и сразу сказал, что ненавидит рыжих.
— Таких как ты, я уже тоже ненавижу! Он мог тебе двумя пальцами голову оторвать, точно цыпленку!
— А ваш телохранитель сидел и глядел, вместо того чтобы вмешаться, — тут же наябедничал Аллфин.
— И правильно. В следующий раз я так же сделаю вид, что не знаю тебя, — пообещала Хелит. — Пускай тебя хоть раз по-настоящему проучат.
Конечно же княжич ей ни капельки не верил на слово, как не верил собственный сын несколько лет назад. А когда она и в самом деле отказалась решать за Игоря проблемы, возникшие с одноклассниками, то, сколько же было обид и непонимания. «Ты же моя мать! Ты должна меня защищать!» — кричал он, до тошноты напоминая родного отца, привыкшего нападать первым, а потом, получив достойный отпор сразу же прятаться за мамочкину юбку.
— Совершая взрослые поступки, вам придется отвечать за них по-взрослому, лорд Аллфин, — заявила Хелит холодно и жестко. — Я вам не мать, чтобы бесконечно опекать, потакать вашим капризам и покровительствовать. Можете оставаться с нами или ехать в Приграничье, либо же возвращаться в Тир-Галан — воля ваша, милорд.
Можете оставаться с нами или ехать в Приграничье, либо же возвращаться в Тир-Галан — воля ваша, милорд. Я не несу ответственности за ваши поступки, но при удобном случае отпишу вашим родителям и все расскажу. Я понятно высказалась?
Аллфин нехотя кивнул.
— Развяжи его, Ранх, пусть спит на полу.
Умиление умилением, тоска тоскою, но садиться себе на шею Хелит не позволяла никому. Ни прежде, ни сейчас.
Аллфин спал, по-детски подложив ладошки под щеку. Сначала он демонстративно сопел, потом громко вздыхал, а когда убедился, что сочувствием к нему никто проникаться не торопится, все-таки уснул. На тощем неравномерно набитом соломой тюфячке — дело мудреное, но никак не отражающееся на крепком молодом организме княжича. Будет знать, как и кому показывать норов. Хрена с два он чего-то понял, но, по крайней мере, еще пару деньков никаких подвохов, кроме возмущенного фырканья, от Аллфина можно не ожидать. И то хорошо.
Ранх истребовал у кастелянши для своей госпожи чистое покрывало на кровать и натаскал из кухни горячей воды для мытья. В походных условиях, да еще после езды верхом, очень быстро превращаешься чумазую замарашку. А пока Хелит смывала с шеи грязь, ангай вычистил её плащ и сапоги. И даже положил аккуратную заплатку на рукав порванной куртки.
— Ты такой заботливый! — смущенно улыбнулась Хелит.
— Это мой долг, миледи, — просто ответил Ранх, не отрываясь от шитья.
Ангай — серьезные ребята, это всем известно. Потому владетели-униэн, без всякого сомнения, брали их на службу. Знали — ангайская клятва нерушима. Ни перекупить, ни соблазнить, ни отговорить такого наемника не получится.
— Хочу тебя спросить, Ранх…
— Да, моя госпожа.
— Скажи мне, почему ты отправился со мной.
— Честно? — переспросил телохранитель.
— Если можно. Ты ведь ангай.
У народа, к которому принадлежал Ранх — честность считалась высшей добродетелью, а ложь под присягой — худшим из преступлений.
— Отчего же нельзя? Можно. Я очень рассчитываю на награду от князя Приграничья. Мэйтианн'илли оценит то, что я сделаю для его жены, и одарит меня землей.
— Ранх, я ему не жена, — настойчиво поправила его Хелит.
— Вы делили ложе и по законам ангай он ваш муж, миледи.
— Но я — униэн. И он тоже.
— Это не имеет никакого значения. Для меня, по крайней мере.
Очень по-ангайски — честно и предельно откровенно. Вот и делай с ответом что хочешь. Можно даже обижаться. Но Хелит не обижалась. Зачем? На родине, в доме отца Ранху ничего не светило — ни наследства, ни земли, ни достойной невесты. Вот и отправился он искать счастья на чужбине, у чужаков. И, по его глубокому убеждению, сумел таки ухватить удачу за хвост. Ранх рассчитывал за верную службу обрести землю и достаток — что тут плохого? Начни он рассказывать про благородный и высокий порыв, Хелит бы непременно усомнилась и стала бы подозревать в лицемерии.
— В Лог-Йокуле живет моя близкая родня — троюродный брат четвертой жены моего дяди Илога, — доверительно сообщил телохранитель. — И не надо так улыбаться, миледи. Это для униэн — дальний родич, а для нас — почти брат единокровный. Ангайский клан примет нас под свое покровительство, даст надежного вестника, чтобы сообщить князю Мэю о вашем здравии и месте пребывания. В Лог-Йокуле мы спокойно переждем опалу и немилость государя Альмара.