— Вы будете самым лучшим королем!
— А ну цыц! — рявкнул Мэй.
— Не рычи на мальчика!
Полусонная Хелит со спутанной гривой серебряно блестящих волос вышла поглядеть, что там за скандал. Она доверчиво потянулась за поцелуем, в который Мэй вложил всю свою любовь и нежность.
— Прости, я тебя разбудил.
— Хотел сбежать и не попрощаться?
Нужно было родиться с рыбьей кровью в жилах, чтобы не томиться по этой женщине, чтобы не желать делить с ней каждый день и час. Рыжий вжался лицом в её плечо.
— Я люблю тебя, Хелит, — прошептал он, так чтоб услышала только она. — Что бы ни случилось, как бы не повернулось, ты всегда будешь моей единственной королевой.
— Делай то, что считаешь нужным, слушай себя, а я приму любой твой выбор.
Именно то, что Мэй одновременно больше всего хотел и боялся услышать.
Он все понял. Вдруг, внезапно, будто прозрел и увидел свет. И этот свет вонзился в сердце, как кинжал.
Ито Благая, разве так можно со смертными? Больно же.
Князь Мэй, прозванный Отступником, чье имя знал каждый, в ком текла кровь униэн, ехал в полном одиночестве по узким улицам Мор-Киассы навстречу своей невероятной судьбе, и чувствовал себя сторожевым псом, которого волокут за цепь в будку. Предсказание Читающей, отцовское желание, воля Высоких Лордов, любовь к Хелит — звенья этой цепи. Они крепче стали его меча и тверже каменных стен древнего замка. И больше всего хотелось Рыжему взвыть и вгрызться зубами в собственную ладонь. Да сколько же можно оставаться безвольной марионеткой?! И если бы спросили его в этот миг, отчего он так сильно противится почетному выбору, то, скорее всего, ответил бы Отступник Мэй, что всю жизнь стремился вершить собственную судьбу сам и только сам, что всегда хотел понимать, кто же он такой. Были времена, когда Рыжий знал точный ответ на этот вопрос. Да! Он был воином, волшебником, сыном своих благородных родителей, братом и верным вассалом. У него имелись все основания считать так. До битвы в Мор-Хъерике так оно и было. А потом вдруг оказалось, что все это шелуха. Отец отрекся, дар иссяк, суверен предал. И когда осенним листопадом облетели все достоинства и заслуги, когда все, кроме самых преданных, отвернулись, от Мэйтианн'илли — осталось так унизительно мало, что хоть руки на себя накладывай. Бесчувственное равнодушное существо без устремлений и будущего, жаждущее только крови врагов и забвения яростной битвы — вот что он такое, как ни прискорбно было это признавать. Ничем не лучше дэй'ном.
А потом появилась Хелит, сумевшая его полюбить. Боги, как это у неё получилось? Не пожалеть и не снизойти, а полюбить. Мэю иногда казалось, что миновал целый век, как в его жизни появилась любовь, воскресившая в нем живого человека, столько всего произошло. Ради этой любви Рыжий мог сделать все что угодно, не только корону одеть. А вот мог ли он сказать самому себе предельно честно и откровенно: «Я — король!»?
У ворот цитадели его поджидал Сайнайс верхом на белоснежном жеребце. Плащ с воротником из чернобурки расшитые жемчугом перчатки и тяжелая цепь советника на груди.
Плащ с воротником из чернобурки расшитые жемчугом перчатки и тяжелая цепь советника на груди.
— Может, местами поменяемся? — предложил Мэй, вместо приветствия.
— Даже не надейся, — хохотнул красавчик-лорд. — Как-нибудь обойдусь. Я больше всего боялся, что выбор падет на меня.
Сайнайс вовсе не набивал себе цену. Спроси кто-нибудь мнения Рыжего, то он бы сразу указал на синеглазого владетеля Аларинка. Тот шагал по жизни, если, не смеясь, то, не переставая улыбаться, чтобы не случилось.
— Выручай, Рыжий! — шутливо взмолился Сайнайс. — Бери эту штуковину себе, — имея в виду корону.
— Неохота связываться с лот-алхавскими интриганами?
— Мэй, а кому охота? У меня дома куча дел. Ты же знаешь, я не могу бросить школу, Бригинн будет недовольна.
— А мне, значит, заняться больше нечем?
Красивое точеное лицо князя Аларинка в кои то веки приобрело серьезное выражение. Он уже не шутил.
— Ты всегда излучал власть. Пойми, Альмар бы не стал так… нервничать, если бы рядом с тобой он не чувствовал себя самозванцем, — заявил Сайнайс. — Тогда возле Эльясса люди при виде тебя испытывали восторг и свято верили в победу. Я сам воспрянул духом, когда понял, что ты возглавишь войско. Вместе с тобой мы победили, и даже злейшие недруги не смогут отрицать этого факта. Тир-Луниэну нужен истинный король.
— Но я не чувствую себя королем. Внутри.
— А ты загляни глубже, Мэйтиан'илли, — ухмыльнулся синеглазый князь. — А лучше спроси у Волчары. Он уже весь истомился тебя дожидаясь.
Мэй даже не заметил, как к ним приблизился Лайхин, хотя тот был не один, а с двумя кузенами в качестве эскорта. Волчара за короткое время умудрился нажить себе врагов в Мор-Киассе, так что вооруженный эскорт ему был теперь необходим.
— Тоже станешь уговаривать? — устало спросил Рыжий.
— Сдался ты мне, — рыкнул Волчара. — Не надоело еще, что все вокруг тебя пляшут, как вокруг девицы-недотроги? Ждешь, когда Высокие в ноженьки начнут падать?
— Пошел ты…
Лайхин, если и умел что делать, так это дразнить и хамить. А уж позлить Рыжего у него просто язык чесался.