Хелит же находилась в почетном положении гостьи и могла спокойно бездельничать, но сидеть сложа руки в то время, как её новые подруги гнут шеи, и к тому же слушать бесконечные байки лорда Тайго ей не хотелось.
Мадд Хефейд, пока не уехал в Алатт, успел от души замордовать девушку пересказами былых подвигов её предков. Вернее сказать, подвигов представителей семьи Гвварин. Поначалу Хелит честно пыталась запомнить, кто, кому, когда и почему отрубил голову или перерезал горло, но быстро сбилась со счета своим безвременно почившим предкам мужского пола. Предки женского пола занимались исключительно домашним хозяйством. Они честно воспитывали детей и не мешались у мужчин под ногами, когда те в свое удовольствие кромсали врагов на куски разной величины. Судя по всему, жизнь униэн, впрочем, как и остальных народов, особым разнообразием не отличалась. Можно даже сказать, что у сородичей Хелит имелись некоторые преимущества по сравнению с остальными. Беседуя с Гвифином, она выяснила, что женщинам дэй'ном вменялось в обязанность лишь деторождение, а сестры по полу из народа ангай вообще не считались свободными людьми, от рождения и до смерти пребывая в собственности мужчин.
Сначала — отцов, потом — мужей, а затем — сыновей и внуков. От этих открытий Хелит становилось как-то совсем не по себе. Где бы она ни была раньше, но Там все было несколько иначе. Кажется…
От полного саморазрушения её спас Рыжий. Его угрюмые посулы относительно своего общества оказались не такими уж и страшными. Хелит очень быстро уверилась, что более молчаливого и погруженного в себя мужчины она никогда раньше не встречала. По большому счету, Мэй не нуждался ни в компании, ни в собеседниках. Но ему срочно требовался живой свидетель реальности собственного существования. Своего рода зеркало, заглянув в которое, он мог сказать себе: «Я — есть!». Таким свидетелем стала для него Хелит. Она была допущена в святая святых — в огромный княжий кабинет, похожий одновременно на книжный склад, оружейную комнату и архив. Рыжий разрешил ей брать и читать любую книгу, разворачивать любой свиток из тех, что хранились в ящиках громоздких резных шкафов. В отличие от Гвифина, который, точно дракон над кучей злата, чах над своей чародейской библиотекой и пресекал любые попытки Хелит приблизиться к ней хоть на шаг. Чокнутый колдун, что с него возьмешь! Мэй посмеялся над чудачествами ведуна, но посоветовал явить великодушие и не обижаться:
— Тебе мало моего кабинета? — спросил он.
— В твоем хранилище нет никакого порядка. Все книги стоят вперемешку.
— Почему? — удивился Рыжий. — Толстые стоят рядом с толстыми, а тоненькие на одной полке с тонкими. Тяжелые внизу, а легкие наверху.
— А разве не проще рассортировать по темам? Чтобы исторические хроники — отдельно, стихи — отдельно, а учетные книги лучше попрятать в сундуки.
Мэй приподнял удивленно левую бровь, оценив по достоинству дельное предложение.
— Ну так сделай, как считаешь нужным. Ты у нас ученая — тебе и порядки наводить.
— Ученая?! — растерялась Хелит. — Гвифин сказал?
— Сам вижу, — хмыкнул князь и вернулся к своим депешам.
А Хелит принялась за новую работу с неожиданным для себя энтузиазмом, категорически отказавшись от помощников из числа прислуги. По крайней мере, её дни теперь были заполнены делом, требующим внимания и сосредоточенности, чтобы поменьше думать о собственном духовном увечье. Пока Мэй был в отъезде, она упорядочила бумажный хаос до состояния близкого к идеальному, добравшись, наконец, до учетных книг.
Рыжий осторожно заглянул в приоткрытую дверь и застыл на месте. Князь не знал, что и сказать, когда увидел свой преобразившийся кабинет, подивившись упорству девушки. Он все стоял и стоял в дверях, любуясь аккуратными табличками, приклеенными к каждому ящичку и на все полки. Пусть только теперь Хельх или Дайнар посмеют бросить свиток где попало!
Хелит его не замечала, полностью погруженная в какие-то сложные расчеты, вооружившись вощеной дощечкой, абаком и стилом. И, судя по глубокой морщинке, которая залегла у неё между бровями, полученный результат её совсем не радовал.
— Доброго тебе утра! — сказал Мэй, входя в кабинет.
Девушка радостно улыбнулась, но выйти из-за хозяйского стола не торопилась. Мэй заглянул в её работу и удивился еще сильнее.
— Если бы мне кто сказал, то ни за что бы не поверил, что молодую девицу может заинтересовать такая проза, как учет урожая.
— Тебя дурит управляющий, — заявила Хелит, глазом не моргнув.
Мэй открыл рот и тут же его закрыл, не зная, что ответить.
— Это довольно серьезное обвинение, леди Хелит, — сообщил он.
— Я могу доказать обман.
— Это довольно серьезное обвинение, леди Хелит, — сообщил он.
— Я могу доказать обман.
— Вот как?
Ему ничего иного не оставалось, как расположиться в кресле напротив. Есть Мэю уже не хотелось.
— Излагай, — приказал он.
Как владетель обширных земель он обязан был следить за правильностью сбора налогов в королевскую казну. Приграничье платило не так уж и много, в сравнении с фианами Исконного Тир-Луниэна, исполняя свой долг перед короной иным путем — защищая рубежи королевства. И все же хозяйства облагались небольшими податями. Те, кто просто растил урожай, платили натурой, и даже не обычную десятину, а всего лишь двадцатую часть. Такое послабление привлекало новых поселенцев, искавших в Приграничье больших, чем везде, вольностей. А вот с перепродажи товара нужно было платить налог деньгами. Королевские мытари строго за этим порядком следили и наказывали ослушника плетьми. Мэю, разумеется, никакие плети не грозили, но опозориться перед Короной он все же не хотел.