Пинетт, не говоря ни слова, стал стрелять.
— Целься, мать твою! — рявкнул Клапо. — Кто же с закрытыми глазами стреляет?
Пинетт вздрогнул и, казалось, сделал над собой огром-ное усилие; щеки его чуть порозовели; вытаращив глаза, он прицелился. Рядом с ним Клапо и Дандье палили без-остановочно. Клапо издал победный крик.
— Готово! — закричал он. — Готово! Его песенка спета. Матье прислушался: полная тишина.
— Да, — сказал он. — Но и ребята больше не стреляют. Школа молчала. Три немца, прятавшиеся за деревьями,
бегом пересекли улицу и распахнули дверь школы. Они вбежали туда и вскоре высунулись из окон второго этажа, они размахивали руками и что-то кричали. Клапо выстре-лил, немцы скрылись. Через несколько минут впервые с утра Матье услышал возле уха свист пули. Шассерьо по-смотрел на свои часы.
— Десять минут, — сказал он.
— Да, — отозвался Матье. — Это начало конца. Мэрия горела, немцы заняли школу; было ощущение,
будто Францию разгромили вторично.
— Стреляйте, мать-перемать!
Немцы осторожно выглядывали у входа на плавную ули-цу.
Шассерьо, Пинетт и Клапо выстрелили. Головы мгно-венно исчезли.
— На этот раз они нас засекли.
Снова тишина. Долгая пауза. Матье подумал: «Что они замышляют?» На главной улице четыре убитых, поодаль еще два: это все, что мы смогли сделать. Теперь пора за-вершать работу: погибнуть самим. А что это такое для не-мцев? Десять минут задержки в предусмотренном графике.
— Сзади! — вдруг предостерег Клапо.
Маленькое приземистое чудовище, сверкая на солнце, катилось к церкви.
— Schnellfeuerkanon1, — сквозь зубы сказал Дандье. Матье пополз к ним. Они стреляли, но никого не было
видно: казалось, пушка катится сама. Они стреляли для очистки совести, потому что еще не кончились патроны. У них были прекрасные, спокойные, усталые лица, их по-следние лица.
— Назад!
Внезапно слева от пушки появился крепыш без кителя. Он не пытался укрыться: он спокойно отдавал распоряже-ния, поднимая руку. Матье резко выпрямился: этот чело-век с незащищенной шеей искушал его.
-. Назад, ползком!
Зев пушки медленно приподнялся. Матье не пошеве-лился: он стоял на коленях и целился в фельдфебеля.
— Ты что, не слышишь?! — крикнул ему Клапо. — Спокойно! — проворчал Матье.
Он выстрелил первым, приклад винтовки толкнулся ему в плечо; раздался сильный взрыв, как эхо его выстрела, он увидел пламя, потом услышал долгий мягкий шум разрыва.
— Мимо! — сказал Клапо. — Слишком высоко взяли.
1 Скорострельная пушка (нем.).
Фельдфебель барахтался, суча ногами. Матье, улыбаясь, смотрел на него. Он собирался его прикончить, но тут по-явились два солдата и унесли его. Матье пополз, пятясь, и лег рядом с Дандье. Клапо уже поднимал люк.
— Живее! Спускаемся! Дандье покачал головой:
— Внизу нет окон. Они переглянулись.
— Надо беречь патроны, — сказал Шассерьо.
— Много их у тебя осталось?
— Две обоймы.
— А у тебя, Дандье?
— Одна.
Клапо закрыл люк.
— Ты прав, надо их экономить.
Матье услышал сзади хриплое дыхание; он обернулся: Пинетт сильно побледнел и тяжело дышал.
— Ты ранен?
Пинетт яростно взглянул на него.
— Нет.
Клапо внимательно поглядел на Пинетта.
— Если хочешь спуститься, дружок, то никто тебя не держит. Никто больше никому ничего не должен. Но, по-нимаешь, это наши патроны. И мы не можем их терять задарма.
— Мать твою так! — выругался Пинетт. — С какой стати я спущусь, если Деларю остается?
Он дополз до парапета и принялся беспорядочно стре-лять.
— Пинетт! — крикнул Матье.
Пинетт не ответил. Над ним свистели пули.
— Брось, — сказал Клапо. — Это его отвлекает.
Пушка пальнула еще дважды. Они услышали над голо-вой глухой удар, от потолка отвалился кусок штукатурки; Шассерьо вытащил часы.
— Двенадцать минут.
Матье и Шассерьо доползли до парапета. Матье сел на корточки рядом с Пинеттом, Шассерьо стоял справа от него, наклонившись вперед.
— Не так уж плохо: двенадцать минут продержались, — сказал Шассерьо. — Не так уж плохо.
Воздух засвистел, заревел, ударил Матье прямо в лицо: тяжелый и горячий, как каша. Матье сел на пол. Кровь ослепила его, руки были красны до запястий; он тер глаза, и кровь на руках смешивалась с кровью на лице. Но это была не его кровь: Шассерьо сидел без головы на южной части парапета; из его шеи, булькая, пузырилась кровь.
— Я не хочу! — закричал Пинетт. — Не хочу!
Он вскочил, подбежал к Шассерьо и ударил ему в грудь прикладом. Шассерьо зашатался и опрокинулся через па-рапет. Матье видел, как он падает, и не испытывал волне-ния: это было как бы начало его собственной смерти.
Матье видел, как он падает, и не испытывал волне-ния: это было как бы начало его собственной смерти.
— Не жалей патронов, ребята! — крикнул Клапо.
Площадь вдруг заполнилась солдатами. Матье снова за-нял свой пост и стал стрелять. Дандье стрелял, стоя рядом с ним.
— Ну и мясорубка, — смеясь, сказал Дандье.
Вдруг он выпустил винтовку, и она упала на улицу, а он привалился к Матье, повторяя:
— Дружище! Дружище!
Матье оттолкнул его движением плеча, Дандье упал на-зад, и Матье продолжал стрелять. Он еще стрелял, когда на него рухнула крыша. Балка упала ему на голову, он вы-пустил винтовку из рук и упал. «Пятнадцать минут! — ду-мал он в бешенстве. — Я отдал бы все, что угодно, чтобы продержаться пятнадцать минут!» Приклад винтовки тор-чал из груды развороченного дерева и обломков черепицы, он притянул его к себе: винтовка была липкая от крови, но заряженная.