— Если у нее это действительно в первый раз, — сказал Матье, — едва ли она получила такое уж удовольствие.
— Что ж, тем хуже для нее! — сухо сказал Пинетт. — Тогда она сама виновата.
Оба замолчали. Через некоторое время Матье поднял голову, пытаясь в темноте поймать взгляд Пинетта.
— Это правда, что они будут сражаться?
— Правда.
— В деревне?
— А где ж еще?
Сердце Матье сжалось. Он вдруг подумал о Лонжене, который блюет под деревом, о Гвиччоли, который валяет-ся на полу, о Любероне, который, глядя, как горит Робер-вилль, кричал: «Наступил мир!» Матье зло засмеялся.
— Почему ты смеешься?
— Да ребята еще не знают, — сказал Матье. — То-то для них будет сюрприз.
— Еще бы!
— Лейтенант согласен тебя взять?
— Да. Если у меня будет с собой винтовка.
Он мне так и сказал: «Приходи, если у тебя есть винтовка».
— Ты твердо решил? Пинетт свирепо засмеялся.
— Но послушай… — начал было Матье. Пинетт резко повернулся к нему:
— Я совершеннолетний. И не нуждаюсь в советах.
— Ладно, — сдался Матье. — Что ж, вернемся.
— Нет, — отрезал Пинетт, — иди вперед!
Они сделали еще несколько шагов. Вдруг Пинетт ска-зал:
— Прыгай в кювет! -Что?
— Давай! Прыгай!
Они прыгнули, вскарабкались на насыпь и очутились среди хлебного поля.
— Слева есть тропинка, она ведет в деревню, — объяс-нил Пинетт.
Матье споткнулся и упал на колено.
— Мать твою так! — выругался он. — В какую глупость ты хочешь меня втравить?
— Не могу больше видеть ее рожу, — ответил Пинетт. С дороги до них донесся женский голос:
— Анри! Анри!
— Вот пристала! — чертыхнулся Пинетт.
6*
163
— Анри! Не бросай меня!
Пинетт потянул Матье за руку, и они распластались меж колосьев; было слышно, как девушка бежит по доро-ге; колос царапнул шеку Матье, какая-то мелкая зверушка юркнула между его рук.
— Анри! Не бросай меня, делай, что хочешь, только не бросай меня, вернись! Анри, я буду молчать, обешаю тебе, только вернись, не бросай меня так! Анри-и-и-и! Не бро-сай меня, не поцеловав на прощанье!
Девушка, задыхаясь, прошла совсем рядом с ними.
— К счастью, еше нет луны, — прошептал Пинетт. Матье вдыхал сильный запах земли; под его руками
земля была влажной и мягкой, он слышал хриплое дыха-ние Пинетта и думал: «Они будут сражаться в деревне». Девушка крикнула хриплым от волнения голосом еще два раза и вдруг повернулась и побежала в противоположном направлении.
— Она тебя любит, — сказал Матье.
— Ну и хрен с ней! — ответил Пинетт.
Они встали, на северо-востоке, над колосьями, Матье увидел мигающий огненный шар. «Если у фрицев есть хоть один убитый, они все сожгут».
— Ну что? — с вызовом спросил Пинетт. — Не хочешь пойти ее утешить?
— Она меня раздражает, — ответил Матье. — И потом, в любом случае трахальные истории меня сегодня не ув-лекают. Но ты напрасно трахнул ее, если тут же ее броса-ешь.
— К черту! — взвился Пинетт. — Тебя послушать, так я всегда неправ.
— Вот тропинка, — сказал Матье.
Какое-то время они шли молча, затем Пинетт загово-рил:
— Луна!
Матье поднял голову и увидел другой огонь на горизон-те — это был серебристый пожар.
— Из нас хорошая мишень получается! — сказал Пи-нетт.
— Во всяком случае, — проговорил Матье, — не думаю, что они появятся раньше, чем утром.
Через некоторое время, не глядя на Пинетта, он доба-вил:
— Вас ухлопают всех до единого.
— Что ж, война идет, — хрипло ответил Пинетт.
— Как раз нет, — сказал Матье, — как раз война больше не идет.
— Перемирие пока не подписано.
Матье взял Пинетта за руку и легко пожал ее пальцами; рука была ледяной.
— Ты уверен, что хочешь вот так погибнуть?
— Я не хочу погибать, я хочу убить хоть одного фрица.
— Это почти одно и то же.
Пинетт, не отвечая, высвободил руку. Матье хотел за-говорить, у него мелькнуло: «Он погибнет ни за что», и сердце сжалось. Но вдруг ему стало холодно, и он промол-чал: «А по какому праву я должен ему мешать? Что я могу ему предложить?» Он повернулся к Пинетгу и тихо свист-нул: Пинетт был вне досягаемости; он вслепую шел в свою последнюю ночь; он шел, но не продвигался — он уже при-шел; его смерть и его рождение соединились, он еще шел под луной, а солнце уже освещало его раны.
Пинетт пере-стал бежать за самим собой, он весь сосредоточился в себе самом, весь целиком, кряжистый и обтекаемый. Матье вздох-нул и молча взял его за руку, взял за руку молодого слу-жащего метро, благородного, мягкого, отважного и неж-ного, убитого 18 июня 1940 года. Он ему улыбнулся; из глубины прошлого. Пинетт улыбнулся ему в ответ. Матье увидел его улыбку и ощутил себя страшно одиноким. «Чтобы разбить раковину, отделяющую его от меня, нужно не же-лать никакого иного будущего, кроме его будущего, ника-кого иного солнца, кроме того, которое он увидит завтра в последний раз; чтобы жить одновременно каждую мину-ту, нам нужно обоим хотеть умереть одной и той же смер-тью». Он медленно сказал:
— В сущности, я должен был бы идти на бойню вместо тебя. Потому что мне больше незачем жить.
Пинетт весело посмотрел на него; они вновь стали поч-ти ровесниками.
— Тебе?
— Да, мне. Я ошибся с самого начала.
— Что ж, — проговорил Пинетт. — Тебе остается только пойти со мной. Все стираем и начинаем снова.