— Сильно ушибся?
— Нет. Но сколько это может продолжаться?
Они бросаются к дороге. Брюне не по себе: слишком пустынно, они уязвимы со всех сторон. Он с беспокойством прикидывает, что они должны были бы уже поравняться с дезинфекционным бараком, но барака он в темноте не видит. В ночи образуется смутно освещенная дыра — это вход в комендатуру, черт, мы взяли слишком влево. Вце-пившись свободной рукой в Викарьоса, Брюне увлекает его направо. Они продолжают шагать, доска ударяется о стенку, Брюне отскакивает в сторону и едва не сбивает с ног Викарьоса, они бегут. Брюне приподнимает доску и пытается нести ее вертикально, это трудно: она слишком длинна и задевает за землю. Он бежит, вытянув левую руку ладонью вперед, он штурмует громаду ночи, она отступа-ет, но порой Брюне угадывает ее совсем рядом и чувству-ет, что вот-вот о нее разобьется, страх течет по его ногам и сковывает их. Его подошвы долго месят жидкую кашу, но внезапно он ступает на твердую почву, неожиданно возникает остров: Черная Площадь, это первый этап. Брю-не жарко, туфли не так жмут, как он опасался, он дал Ви-карьосу тумака под ребра и услышал, как тот хохотнул. Остается правильно сориентироваться. Он берет его за ру-ку, и они продвигаются дальше, они идут против ветра и вдруг чувствуют, как их неудержимо тянет вбок, потом у них будто вырастают крылья, они почти летят.
— Мы ходим по кругу, — говорит Викарьос.
Они поворачивают в другу сторону и, взяв друг друга под руку, продираются сквозь ветер, он завывает, скрип механического насекомого прорывается через ветровую погудку, с каждым шагом оно приближается, сердце Брюне бьется чаще: это проволочные заграждения. Брюне думает: теперь нужно отыскать уборные. В тот же момент ветер швыряет им в лицо смрад мелкого града и аммиака. Они продвигаются, ведомые звуком и запахом, они скользят вдоль уборных, приседают за кучей мусора, в метре от них колючая проволока сотрясает воздух, подпрыгивая, как дет-ская скакалка, это какой-то шабаш. Теперь есть две ночи: та, что опускается за ними, тучная разгневанная масса уже позади сражения, а другая, зыбкая, их сообщница, она на-чинается сразу за заграждением, темнота. Викарьос сжи-мает руку Брюне: они счастливы. Брюне тихо проводит пальцами по доске. Три ряда колючей проволоки высотой метр двадцать сантиметров, доска — один метр тридцать, достаточно. Вдруг Викарьос сжимает ему запястье, Брюне вздрагивает: по дороге шагает часовой. Брюне слушает этот звук невидимых шагов, холодная радость пронзает его: все как надо, сейчас можно будет начинать. Три ночи подряд он прятался за уборными, наблюдая за часовым: тот отходит от сторожевой будки как раз напротив них, проходит метров сто, потом возвращается на свой пост. На хождение туда и сюда уходит две минуты или около того: у них есть тридцать секунд.
Брюне слышит, как шаги уда-ляются, он тихо считает, первые цифры соответствуют каждому шагу, затем наступает тишина, часовой растворя-ется, он повсюду, кажется, что сама ночь настороже, цифры падают в пустоту, звучат глухо. На счете сто девят-надцать шаги возникают снова, часовой обретает плоть, идет из глубины ночи, потом становится одиноким и спо-койным плеском, проходит мимо них, поворачивается и идет назад. Один, два, три, четыре… На этот раз он появ-ляется при счете сто двадцать семь, в следующий раз при счете сто двадцать два, будем основываться на сто двадца-ти, так вернее. Брюне снова начинает считать, при счете сорок пять он кладет руку на плечо Викарьоса и чувствует, как твердые пальцы сжимают его запястье, он растроган: это рука дружбы. Они встают, Брюне протягивает руку, на нее натыкается железная оса и царапает ему ладонь, кон-чиками пальцев он проводит вдоль проволоки, чтобы из-бежать другого укола, прикасается к деревянному колу, не переставая считать, поднимает доску и осторожно накло-няет ее вперед: она стоит, как плот, мягко раскачиваю-щийся над тройной волной колючей проволоки, руки Брюне в грязи, он, не спеша, соскребает грязь о кол, пять-десят семь, он ставит левую ногу на нижнюю проволоку, упирается подошвой в кол, собирается с силами, припод-нимается, ставит правую ногу на среднюю проволоку, поднимает левое колено, скребет им о верхушку кола и наконец опирается им о доску, пятьдесят девять, теперь он ползет на коленях и на руках, время замедляет ход, шестьдесят, часовой обернулся и вроде бы смотрит на него, справа от Брюне ночь — это их маяк. Брюне продви-гается вперед, протягивает руку, дотрагивается до второго кола и продвигается дальше, несмотря на качку, касается третьего, немного пятится и возвращается на доску, она чуть не опрокинулась, но потом сама собой выпрямилась: за нее ухватился Викарьос. Брюне щупает ногой пустоту, натыкается на железную проволоку, шестьдесят два, он хочет прыгнуть, потому что боится отнять частицу време-ни у Викарьоса, но пола его плаща цепляется за кол, черт, от нетерпения он дрожит, он спрыгивает, подкладка пла-ща рвется. Брюне двумя руками хватается за доску и тихо ее раскачивает, чтобы дать понять, что он благополучно добрался. Колючая проволока скрипит, доска качается, Брюне крепко поддерживает ее, он думает о часовом и чувствует, что тот возвращается, он со злостью думает о Викарьосе: что он там делает, этот осел, мы из-за него по-падемся, он протягивает руку и наталкивается на голову, Викарьос с трудом переворачивается на доске, Брюне слышит его дыхание, потом — тишина. Туфля царапает по его рукаву, он ловит ее и тихо опускает на проволоку, Ви-карьос спрыгивает на землю, их пронзает молния радости, свободны! В эту минуту с верха сторожевой вышки их по-ражает молния, они, не понимая, щурятся, дорога бела от солнца посреди круга темноты, лужи сверкают, как брил-лианты. Брюне хватает Викарьоса за плечо и увлекает за собой, они бегут, вокруг свистят пули, в них стреляют с вышки и из сторожевой будки. Из сторожевой будки: там кого-то спрятали, нас выдали. Брюне бежит, дорога ши-рока, как море, их четко видно, это ужасно, вокруг свистят пули. Вдруг Викарьос становится каким-то вялым и осе-дает, Брюне поднимает его, тот снова падает, Брюне тол-кает и тянет его: вот и лес со всем, что остается от ночи, он бросает его между деревьями, падает на спину, они ка-тятся по снегу, Викарьос вопит.
— Замолчи, — шепчет Брюне.