— Такой ветер может сбить у рогоносцев рога!
— Это уж точно, — с упреком говорит Тибо, — нужно же вам было выбрать такую собачью ночь!
— Все продумано, — объясняет Брюне, — когда дует ветер, проволочные заграждения скрипят.
Буйе хитро поглядывает на него.
— Приготовься к сюрпризу.
— Какому еще сюрпризу?
— Закрой глаза, — командует Тибо. — Теперь открой. Брюне открывает глаза и видит штатского.
— Правда, хорош?
Брюне не отвечает: в смущении он разглядывает штат-ского.
— Где ты был? Викарьос ему улыбается:
— Когда ты вошел, я спрятался под одеялами.
У него такой вид, как будто он вышел из стенного шка-фа или из могилы, но сам он этого не чувствует. Он сбрил бороду, на нем белая рубашка без воротничка, коричне-вый костюм ему явно тесен. Викарьос садится, скрещива-ет ноги, облокачивается на стол с немного искусственной непринужденностью, как будто бы его тело смутно припо-минает, что раньше оно жило.
— Ты мне не казался таким толстяком, — говорит Брюне.
— Черт побери, я распихал повсюду куски хлеба, тебе нужно будет сделать то же.
— Где моя одежка?
— Под кроватью.
Брюне, дрожа, раздевается, надевает голубую рубашку с пристроченным воротничком, полосатые брюки, черный пиджак. Он смеется:
— Наверно, я похож на нотариуса.
Он перестает смеяться: Викарьос, в свою очередь, изум-ленно смотрит на него.
Брюне отворачивается и спраши-вает у Тибо:
— А галстука нет? -Нет.
— Ну и ладно.
Он надевает гражданские туфли и невольно морщится.
— Порядком жмут.
— Не хочешь — не надевай.
— Еще чего, именно так попался Серюзье. Ничего, по-терплю.
Они стоят друг против друга в старомодной одежде, они друг другу насмешливо улыбаются. Брюне поворачивается к хохочущим Тибо и Буйе: эта пара выглядит куда естест-венней.
— Спрячьте-ка это, — говорит Тибо. Он протягивает им две плоские фляги:
— Это для воды.
Брюне сует флягу в задний карман и спрашивает:
— А плащи…
— Оп! Вот и они!
Буйе и Тибо с нарочитым подобострастием помогают им надеть плащи, потом отступают и заливаются смехом.
— Ой, не могу! Вот так рожи — ни на что не похожи!1 Тибо критически оглядывает Брюне.
— Только осторожно: не зацепитесь плащами за колю-чую проволоку: вы отвыкли от них.
— Не волнуйся, — успокаивает его Брюне.
Еще немного посмеявшись, они умолкают, их взвин-ченная веселость гаснет. Брюне раскладывает по карма-нам карту, фонарь и компас. Вдруг он осознает, что готов, и у него холодеет спина.
— Ну вот! — говорит он. Викарьос вздрагивает и повторяет:
— Вот.
Неловкими руками он медленно застегивает плащ. Брюне ждет, он пытается оттянуть время. Готово: последняя пу-говица в петле, между ними и ночью больше ничего нет. Брюне поднимает глаза, он смотрит на скамейку, на кой-ки, на промасленный фитиль ночника, на мак, пританцо-вывающий на конце фитиля, на черный дым, вьющийся к потолку, на большие, такие знакомые вращающиеся тени: здесь так тепло, так пахнет человеком и пылью; ему ка-жется, что он покидает свой очаг. Тибо и Буйе сильно по-бледнели.
— Чертовы счастливчики! — говорит Тибо.
Из великодушия он делает вид, что завидует им; Вика-рьос качает головой и тихо произносит:
— Мне страшно.
— Брось, — подбадривает его Брюне. — Эту минуту надо пережить: как только мы окажемся по ту сторону, все пойдет, как по маслу.
— Я не этого боюсь. — Викарьос облизывает пересох-шие губы: — Что нас там ждет?
Брюне чувствует мимолетное неприятное покалывание в сердце и не отвечает. Ночь: в конце пути — Париж. Нужно будет начинать жить заново. Тибо поспешно гово-рит:
— Как только будете в Париже, не забудьте написать моей жене: мадам Тибо, Сен-Совер-ан-Пюизе: этого будет достаточно. Сообщите обо мне, напишите^ что со мной все в порядке, что я не хандрю, и пусть она мне сообщит, что вы добрались. Ей только нужно написать: дети благо-получно прибыли.
— Договорились, — заверяет его Брюне.
Доска уже здесь, она прислонена к перегородке. Брюне ощупывает ее: она прочная и тяжелая. Он берет ее и при-жимает к боку. Подходит Тибо и неловко хлопает его по плечу:
— Чертовы счастливчики? Чертовы шельмы! Шнейдер направляется к двери, Буйе идет следом.
— Немного погодя, — говорит Буйе, — может, и мы последуем вашему примеру.
— А может быть, — подхватывает Тибо, — что мы вдруг повстречаемся на воле.
Шнейдер улыбается им:
— Моя жена живет на улице Кардане, дом 13. Брюне оборачивается. Тибо и Буйе жмутся друг к другу.
Тибо улыбается им с несчастным и нежным видом, у него большое плоское лицо, изможденное добротой, его боль-шой рот растягивается в улыбке любви и бессилия: его милое лицо — бесполезный дар.
— Ни пуха ни пера!
— К черту! К черту! — тараща глаза, отзывается Брюне.
— Вспоминайте иногда своих товарищей.
— А как же иначе! — восклицает Викарьос.
— И не валяйте дурака, если заметите, что обнаружены.
— И не валяйте дурака, если заметите, что обнаружены. Не бегите, ведь им приказано беглецов убивать.
— Нас не обнаружат, — заверяет его Брюне. — Поту-шите ночник.
Ночь навсегда пожирает эти два одинаковых лица и их прощальные улыбки, беглецы оказываются в холоде и мраке. Ветер хлещет им прямо в лицо, во рту у них кисло-ватый металлический привкус, в глазах вращаются фиоле-товые диски. За ними хлопает дверь, отступление исклю-чено: перед ними туннель, долгий терпеливый переход, нескорый опасный рассвет; грязь прилипает к их подо-швам. Брюне счастлив, потому что Викарьос идет рядом. Временами он протягивает руку и прикасается к нему, а временами чувствует, как к нему прикасается рука Вика-рьоса. Порыв ветра останавливает их, они прижимаются к стене барака, чтобы укрыться от него, но не видят ни зги. Брюне нечаянно задевает доской окно и сразу отскакивает назад: к счастью, стекло не разбилось. Он слышит черты-ханье, тяжелый удар: Викарьос грохнулся коленом о сту-пеньку лестницы. Брюне поднимает его и кричит ему в ухо: