Он направился к люку. Стрелки молча рассматривали Матье и Пинетта.
— Господин лейтенант… — начал Матье. Лейтенант обернулся.
— Я о вас забыл. Эти люди хотят сражаться с нами, — сказал он остальным. — У них есть винтовки, и я им выдал патронташи. Смотрите сами, как можно использовать этих двоих. Если они будут плохо стрелять, отберите у них пат-роны.
Он дружелюбно посмотрел на стрелков.
— Прощайте, ребятки. Прощайте.
— Прощайте, господин лейтенант, — вежливо сказали они.
Он секунду поколебался, качая головой, потом, пятясь, спустился по первым ступенькам лестницы и закрыл за собой люк. Три стрелка смотрели на Матье и Пинетта без любопытства и без особой симпатии. Матье сделал два шага назад и прислонился к столбу. Винтовка ему мешала, иногда он нес ее с излишней небрежностью, иногда дер-жал ее, как свечу. В конце концов он осторожно положил ее на пол. Пинетт присоединился к нему; оба повернулись спиной к луне. Три стрелка, наоборот, стояли лицом к све-ту. Черная сажа пачкала их бледные лица; у них был не-подвижный взгляд ночных птиц.
— Можно подумать, что мы в гостях, — сказал Пинетт.
Три стрелка, наоборот, стояли лицом к све-ту. Черная сажа пачкала их бледные лица; у них был не-подвижный взгляд ночных птиц.
— Можно подумать, что мы в гостях, — сказал Пинетт. Матье улыбнулся; три стрелка ответили на его улыбку.
Пинетт подошел к Матье и шепнул ему:
— По-моему, мы им не слишком нравимся.
— Кажется, да, — согласился Матье.
Оба смущенно замолчали. Матье наклонился и увидел прямо перед собой темные барашки каштанов.
— Сейчас я их разговорю, — сказал Пинетт.
— Сиди спокойно.
Но Пинетт уже подходил к стрелкам.
— Меня зовут Пинетт. А это Деларю.
Он остановился, ожидая ответа. Самый высокий кив-нул, но никто из троих себя не назвал. Пинетт прокашлял-ся и сказал:
— Мы пришли сюда сражаться.
Стрелки продолжали молчать. Высокий блондин насу-пился и отвернулся. Пинетт растерянно спросил:
— Что нам надо делать?
Высокий блондин откинулся назад и зевнул. Матье за-метил, что он был в чине капрала.
— Что нам надо делать? — повторил Пинетт.
— Ничего.
— Как ничего?
— Пока ничего.
— А потом?
— Вам скажут. Матье им улыбнулся:
— Мы вам надоедаем, да? Вы хотели бы остаться одни? Высокий блондин задумчиво посмотрел на него, потом
повернулся к Пинетту:
— Ты кто?
— Служащий метро.
Капрал издал короткий смешок. Но глаза его остава-лись серьезными.
— Ты уже считаешь себя гражданским? Подожди не-много.
— А, ты имеешь в виду в армии? -Да.
— Я наблюдатель.
— А он?
— Телефонист.
— Нестроевой? -Да.
Капрал прилежно посмотрел на Матье, словно ему бы-ло трудно сосредоточить на нем внимание.
— Что у тебя не в порядке? С виду ты довольно креп-кий…
— Сердце.
— Вы когда-нибудь стреляли в людей?
— Никогда, — признался Матье.
Капрал повернулся к своим товарищам. Все трое пока-чали головами.
— Мы будем стараться изо всех сил, — сдавленным го-лосом проговорил Пинетт.
Наступило долгое молчание. Капрал смотрел на них, по-чесывая голову. В конце концов он вздохнул и, казалось, решился. Он встал и отрывисто сказал:
— Меня зовут Клало. Подчиняться нужно мне. Эти двое — Шассерьо и Дандье; вам нужно делать только то, что вам скажут, мы сражаемся уже пятнадцать дней, и у нас есть опыт.
— Пятнадцать дней? — недоверчиво переспросил Пи-нетт. — Как это произошло?
— Мы прикрывали ваше отступление, — пояснил Дандье. Пинетт покраснел и понурился. Матье почувствовал, как
его челюсти сжались. Клапо объяснил более примиритель-ным тоном:
— Операция прикрытия.
Они молча переглянулись. Матье было неловко; он ду-мал: «Мы никогда уже не станем такими, как они. Они сражались пятнадцать дней подряд, а мы в это время уди-рали. Теперь мы можем лишь присоединиться к ним, ког-да они дадут свой последний фейерверк. Но такими, как они, мы уже не станем никогда. Наши внизу, в погребе, они там догнивают в позоре и стыде, и наше место среди них, а мы их в последний момент бросили — гордость не позволила». Он наклонился и увидел черные дома, по-блескивающую дорогу; он повторил про себя: «Мое место там, внизу, мое место там, внизу», но в глубине души знал, что нипочем не сможет спуститься. Пинетт сел верхом на парапет, наверное, чтобы выглядеть порешительнее.
— Слезь оттуда! — сказал Клапо. — Ты нас обнаружишь.
— Так ведь немцы еще далеко.
— Много ты знаешь! Говорю, слезь.
Пинетт недовольно спрыгнул с парапета, и Матье по-думал: «Они нас никогда не примут».
Пинетт его раздра-жал: он мельтешил, болтал, когда нужно было стушеваться, затаить дыхание и заставить забыть о себе. Матье вздрог-нул: мощный взрыв, густой и тяжелый, толкнулся ему в барабанные перепонки. Потом второй, третий, от этих ме-таллических звуков пол сотрясался под его ногами. Пи-нетт нервно засмеялся:
— Зря пугаешься. Это башенные часы бьют.
Матье перевел взгляд на стрелков и с удовлетворением отметил, что и они вздрогнули.
— Одиннадцать часов, — сказал Пинетт.
Матье знобило, он озяб, но это было даже приятно. Он был очень высоко в небе, над крышами, над людьми, было темно. «Нет, я не спущусь. Ни за что на свете не спущусь».
— Вот гражданские и уходят.
Они все перегнулись через парапет. Матье увидел, как черные животные движутся под листвой, как по дну моря. На главной улице бесшумно открывались двери, и мужчи-ны, женщины и дети выскальзывали на улицу. Почти все несли тюки или чемоданы. На мостовой образовались ма-ленькие группки: похоже, они чего-то ждали. Потом все они слились в одну длинную процессию, которая нето-ропливо тронулась к югу.