— Ну, достаточно, — Гурьев завернул перья в платок и выпрямился.
Беркут снова посмотрел ему в глаза и перевёл взгляд на Рэйчел. Ей показалось, что птица смеётся над её потрясением. Сделав над собой невероятное усилие, как можно более спокойным голосом она произнесла:
— Как это может быть? Должно существовать какое-то объяснение… Какое-то… рациональное… Вообще, хоть какое-нибудь, — должно?!
— Послушайте, Рэйчел. Сейчас не время. Нужно заняться его раной. Ему больно.
— Что произошло? — кажется, Рэйчел взяла себя в руки.
Сейчас начнёт командовать, подумал Гурьев. Ладно, пускай. Лишь бы не боялась.
— Какой-то идиот решил, что Рранкар — куропатка. Рранкар позвал меня на помощь. Пришлось вытаскивать его оттуда. Чуть позже я проведу с господином снайпером душеспасительную беседу.
— Он ранен?
— Не очень опасно. Да.
— Я должна взглянуть.
— Рэйчел…
— Я умею обрабатывать раны.
— Рранкар… Не человек.
— Вот ещё, — она сердито и нетерпеливо повела плечами. — После всего, что вы вдвоём тут проделали… Не вижу никакого принципиального отличия. Всё равно, вам, мужчинам, нельзя доверять такое.
— У меня лёгкая рука.
— У меня тоже.
— Откуда вы знаете?
— Знаю, — сердито сдвинула брови Рэйчел. — Знаю. А вы, мужчины, слишком… безжалостны. Вы делаете работу. Вот именно. А женщины… Они… — Рэйчел решительно шагнула вперёд. — Ну-ка, подайте мне лучше вату! Эфира, конечно же, нет?
— Эфир есть, но он его не переносит. Есть виски, и довольно неплохой.
— Значит, только дезинфекция. Что ж…
— Погодите, Рэйчел. Всё не так просто.
— Он ведь меня не боится?
— Он боится причинить вам боль.
— Скажите ему, что я… ваш друг. Значит, и его друг тоже.
— Скажите ему сами.
— Как?!
— Я вас научу, — Гурьев подошёл и встал у Рэйчел за спиной. Она непонимающе обернулась, но Гурьев, осторожно взяв ладонями её голову, повернул от себя, сказал по-русски: — Нет. Не так. Смотрите на беркута. А теперь закройте глаза. И слушайте.
Рэйчел, покорно смежив веки, молча внимала голосу Гурьева, звучавшему тихо, размеренно и непривычно. Вслушиваясь в этот голос, погружаясь в его глубину, она в какой-то момент ощутила — всем телом — странную, но ничуть не пугающую её, вибрацию.
Вслушиваясь в этот голос, погружаясь в его глубину, она в какой-то момент ощутила — всем телом — странную, но ничуть не пугающую её, вибрацию. И почти сразу перед её внутренним взором соткался из прозрачных сияющих нитей образ юноши, почти мальчика, сидящего на корточках, нахохлившегося, укрытого невесомым, тоже светящимся, не то плащом, не то…
Гурьев умолк. Беркут, не мигая, смотрел на Рэйчел своими немыслимыми золотыми глазами. И Рэйчел, повинуясь неведомому ей до этой минуты чувству, протянула к птаху тонкую руку. И голос её зазвенел так, что Гурьев сжал кулаки:
— Солнечный Воин. Прими мою помощь…
У меня получилось, в ужасе подумал Гурьев. Как она узнала?!? Получилось. У нас получилось, Рэйчел. Видишь, как у нас с тобой всё получается? Не может быть!
У Рэйчел и в самом деле оказалась лёгкая рука. Беркут иногда едва слышно шипел и часто моргал, но ни разу не выдернул крыла. Наконец, всё закончилось. Гурьев перевёл дух и собрал инструмент в кювету для кипячения, а Рэйчел отправилась «смываться». И в этот миг Рранкар, сложивший крылья и усевшийся так, что длинных лап с устрашающими серпами когтей не стало видно, издал горлом длинный клокочущий звук. Гурьев едва удержался, чтобы не расхохотаться и не грохнуть посудину.
— Что он сказал? — живо откликнулась Рэйчел. Как она услышала, вода же шумит, подумал Гурьев.
— Сказал… — Гурьев напустил на физиономию подобающую моменту серьёзность. — Он сказал мне… нет. Не так. Сказал — если бы вы были… его крови, он доверил бы вам своё потомство. Не знаю, что вы подумали, леди Рэйчел. Заслужить такое… такие слова… от беркута — это доблесть. Не сомневайтесь.
— О, Боже, — Рэйчел вернулась в студию и без сил опустилась на кушетку. — А меня он тоже способен понять?
— Не больше, чем остальных людей. По интонации, по тембру голоса, по жестам. Для беркута у него просто невероятный опыт общения с человеком. Но так общаться, как со мной, с другими людьми он не в состоянии. Увы. Зато он способен на другое. Люди, которых он воспринимает, как моих друзей, как часть моего собственного мира, становятся такими и для него. И если им одиноко, он, в общем-то, способен это почувствовать. И если не спит или не охотится, может прилететь. За десятки миль. Просто так — и приласкаться, как котёнок. Это очень трогательно выглядит, несмотря на его довольно устрашающий вид, когти и клюв. А если кто-то причиняет им… моим друзьям зло — то, что Рранкар воспринимает, как зло, а именно — боль или сильную обиду, то лучше, чтобы обидчики не попадались Рранкару. Он способен — не знаю, просто ума не приложу, как — отслеживать эти эмоциональные связи. И он может…
— Напасть?! — прошептала Рэйчел.
— Я научил его не делать этого по-настоящему, как позволяет то оружие, которое позаботилась вручить ему Природа. Поверьте, это оружие, особенно для того, кто не готов к встрече с ним — настоящий кошмар. И, как правило, смертельный. Но вот пугать врагов моих друзей — от этого я так и не смог его отучить. Понимаете, он ведь мыслит не словами, как люди — образами, иногда — довольно сложными. И он — личность, я не могу ему приказать, повелеть. Могу лишь просить.