— Ну же. Леди Рэйчел, — он подбодрил молодую женщину кивком головы.
— Вы всегда так защищаете своих друзей?
— Ну разумеется, — Гурьев пожал плечами и улыбнулся с обескураживающим простодушием. — А что, ваши британские друзья ведут себя как-то иначе?
— Цивилизация и настоящая дружба несовместимы, Джейк, — грустно сказала Рэйчел, глядя на него каким-то новым взглядом. — К счастью или к сожалению, вы не желаете ни на йоту с этим считаться. Именно поэтому вы — совершенно невозможное, восхитительное чудовище. Если бы я не умирала от страха за вашу жизнь, эта сплетня из моих уст стала бы гвоздём светского сезона.
— У вас ещё будет шанс выпустить её на простор.
— Что вы задумали?! Вы скажете когда-нибудь?!
— Вероятнее всего, да. И очень скоро.
— Если прежде не загоните меня в гроб и не окажетесь в Тауэре за свои вос… возмутительные выходки!
— Не возводите на себя напраслину. Вашим крепким нервам и самообладанию позавидует любой мужчина. А от экскурсии по закоулкам Тауэра я не откажусь — особенно если вы пообещаете носить мне передачи хотя бы пару раз в неделю.
Больше Рэйчел не могла сдерживаться — смех её наполнил салон лимузина, так, что Осоргин в недоумении оторвал взгляд от дороги и уставился на пассажирку.
Лондон. Май 1934 г
А это, похоже, не кто иной, как Иосида, подумал Гурьев, незаметно рассматривая чопорного, полноватого и круглолицего человека во фраке и женщину рядом, в тёмно-бордовом кимоно, качество шёлка и тщательность выделки которого были им по достоинству оценены, и традиционной причёской. Как можно поверить в такую удачу, — или в то, что это случайность?! А ведь это всего лишь второй ваш выход, мистер Гур. Вам не кажется, что вам уж слишком мягко стелют?
— Следующую партию я хочу играть с японцем, — Гурьев произнёс это, почти не разжимая губ и не глядя на Рэйчел.
Тем не менее, она едва не подпрыгнула:
— С мистером Иосидой?!
— Да.
— Но… Я не понимаю…
— Леди Рэйчел. Я всё вам когда-нибудь объясню. Не сейчас.
— Всё-таки вы шпион, — Рэйчел была рассержена не на шутку.
— Я дал слово, что это не так, — Гурьев улыбался, и его странно посветлевшие — ещё более, чем обычно, — глаза смеялись.
— Я дал слово, что это не так, — Гурьев улыбался, и его странно посветлевшие — ещё более, чем обычно, — глаза смеялись. — Шпионаж — это не мой масштаб. Слишком мелко. Леди Рэйчел.
И опять она ему поверила:
— Хорошо, — ресницы Рэйчел дрогнули, и у Гурьева в сердце царапнул крошечный коготок. — Я попробую. Учтите, это будет нелегко.
— Не сомневаюсь, — он вздохнул, как показалось Рэйчел, сочувствуя ей.
Партия закончилась, ко всеобщему удовольствию, выигрышем японца. Рэйчел, уже догадавшись, что Гурьев просто-напросто помнит все карты до одной и элементарно, к тому же — с невероятной скоростью вычисляет расклады на руках партнёров после двух, много — трёх, ходов, была потрясена. И не столько тем, что они не выиграли, сколько изяществом, с которым Гурьев сдал партию дипломату. Эта игра продолжалась долго, значительно дольше, чем за другими столиками. В том, что Гурьев — сильный противник, Иосида отдавал себе отчёт. Правда, не полностью. Гурьев, сбросив оставшиеся карты рубашками вниз, поднялся, согнулся почти пополам в поклоне и произнёс:
— Это была большая честь для меня, Иосида-сама. Пусть ваше превосходительство не сочтёт это грубой лестью. Немногие могут записать себе на счёт такую победу. Я чрезвычайно польщён и горд, что мне посчастливилось сразиться с вами, Иосида-сама.
И Гурьев поклонился ещё раз.
Стараясь не выдать своего замешательства, дипломат поклонился в ответ:
— Ваш японский великолепен, Гуро-сан. Позволено ли мне будет называть вас так?
— Именно так называют меня мои японские друзья, Иосида-сама.
— Не будет ли бесчестием для вас, Гуро-сан, удовлетворить моё любопытство? Откуда у вас такой ясный сацумский акцент?
— О, нет, разумеется, нет, Иосида-сама. Мой учитель, Мишима Нисиро-о-сэнсэй, буси из клана Сацумото. Это он научил меня практически всему, что я знаю. Этот достойнейший воин много лет был членом нашей семьи. Именно ему я обязан своими более чем скромной осведомлённостью в японском и некоторому представлению о земле богов и её жителях, Иосида-сама.
Иосида снова учтиво поклонился, полностью овладев собой:
— Пожалуйста, обращайтесь ко мне по имени. Я буду чрезвычайно счастлив видеть вас своим гостем, Гуро-сан. Ваши познания в карточной игре, столь популярной среди моих британских друзей, потрясли меня. Пожалуйста, не возражайте. Я смею надеяться, что вы почтите своим вниманием мой скромный дом и будете столь щедры и любезны, что согласитесь дать мне, новичку, несколько уроков, которые будут для меня совершенно бесценны. Прошу вас, Гуро-сан.
— Вы несказанно добры и необычайно снисходительны к моим познаниям, Сигэру-сама. Конечно же, для меня будет огромной радостью вновь встретиться с вами и принять поражение из ваших рук, как награду. Благодарю вас, Сигэру-сама.
Иосида достал из кармана жилета серебряный плоский футляр для визиток, вытащил одну и с поклоном протянул Гурьеву:
— Куда я могу прислать своего слугу с приглашением, Гуро-сан?