Джарвис возник на пороге кабинета, прервав его уединение. Выражение безграничного удивления на лице камердинера до такой степени не вязалось с его привычной маской полнейшего и торжественного безразличия, что Гурьев, снедаемый беспокойством, поднялся и шагнул ему навстречу:
— В чём дело, старина?
— Прошу извинить меня, сэр. Я пытался остановить эту женщину, но она — американка.
Видимо, гражданство незваной гостьи должно было само по себе объяснить и её появление, и неспособность Джарвиса с нею сладить.
— Американка?!
Не может быть, потрясённо подумал Гурьев. Не может быть такого, и всё.
— Да, сэр. Она сказала, её зовут миссис Эйприл Оливер Рассел. Я объяснил ей, что миледи никого не принимает, но она заявила, дескать, ей об этом прекрасно известно, но зато вы, сэр, непременно примете её. Я настаивал, сэр, что никогда не слышал вашего имени, но она…
— Достаточно, Джарвис, — совершенно дурацкая улыбка против воли медленно проступала у Гурьева на лице. — Конечно же, вам не удалось её остановить. Ничего страшного. Пригласите миссис Рассел в каминный зал. Я буду там через минуту
— Вы знаете эту женщину, сэр? — подозрительно уставился на Гурьева дворецкий. Надо было слышать, как прозвучало в его исполнении словосочетание «эта женщина».
— Не смейте ревновать, вы, пошлый старик, — сделав страшные глаза, прорычал Гурьев, хватая Джарвиса за плечо и бесцеремонно разворачивая кругом. — У вас нет для этого ровным счётом никаких оснований.
— Как же, — ворчливо огрызнулся камердинер, подчиняясь грубой силе, — так я вам и поверил! Конечно, никто не сравнится с миледи, но я в жизни своей ещё не видел такой красавицы…
Что могло заставить её примчаться сюда?! Не иначе, как она нигде не останавливалась, если появилась здесь чуть ли не посреди ночи. Только Эйприл Рассел мне сейчас не хватает для вящего душевного равновесия, сердито подумал Гурьев, поворачиваясь спиной к каминной решётке.
Обе створки двери с грохотом распахнулись, и, не дав Джарвису объявить о её прибытии, миссис Эйприл Оливер Рассел ворвалась в зал:
— Джейк! Я знала, я знала — вы здесь! О, Господи, мне так жаль!
— Эйприл, — Гурьев осторожно взял молодую женщину за локоть и, проводив к дивану, усадил, после чего, улыбаясь, опустился в кресло напротив. — Ради всех святых, успокойтесь и объясните, что случилось. На вас лица нет. У вас какая-то беда? Что вы делаете в Англии?
— По-моему, беда у вас, — пробормотала Эйприл, с удивлением рассматривая Гурьева. — Чему вы, чёрт подери, так радуетесь?!
— Ну, во-первых, я, так или иначе, счастлив вас видеть. Вы просто сногсшибательны — и в прямом, и в переносном смысле, — впрочем, как всегда. А во-вторых — о какой такой беде, чёрт подери, вы твердите?
— Моя кузина, баронесса Мелани Ферфакс, — Эйприл поднесла руку к горлу. — Мелани постоянно сообщала мне о ваших обстоятельствах с тех пор, как вы появились здесь, в свете.
— Мелани постоянно сообщала мне о ваших обстоятельствах с тех пор, как вы появились здесь, в свете. Я была так рада, что у вас, кажется, всё замечательно складывается… Когда Мелани сообщила, что у Рэйчел — новый подопечный, и она везде появляется в компании мужчины с серебряными глазами, я сразу же поняла, что это можете быть только вы! Я хотела попросить Мелани, чтобы она помогла вам, потому что чувствовала себя ужасно вам обязанной… А потом Мелани позвонила мне и сообщила об этой ужасной… ужасной… О, Боже, я не могу!
Женские слёзы всегда повергали Гурьева в состояние беспомощности и крайнего раздражения.
— Ну-ка, перестаньте сейчас же, — сердито велел он, протягивая Эйприл платок. — Прекратите плакать и объясните, наконец, толком, что происходит!
— Я… Я была так рада за Рэйчел… Я была просто без ума от счастья, что вы… Что она…
— Вы знаете и Рэйчел?!
— О, Господи, ну конечно! Эта безмозглая скотина, это тупое животное, Баркинс, женился на какой-то идиотской вешалке с рыбьими глазами, а Рэйчел… Господи, да ведь она — самый настоящий ангел во плоти!
Это я уже слышал, подумал Гурьев. Возможно, это не так уж далеко от истины.
— Когда же вы познакомились?
— Буквально в те же дни, когда познакомилась с вами. Ведь сообщения в газетах появились больше недели спустя после похищения, и Рэйчел узнала об этом уже, наверное, только когда вернулась домой… Кстати, а как вам удалось уговорить газетчиков не печа…
— Эйприл, клянусь, моё терпение сейчас лопнет, и вы сильно пожалеете об этом. Предупреждаю.
— Хорошо, — кротко кивнула Эйприл и длинно, прерывисто вздохнула, как безутешный ребёнок. — Можно, я начну всё сначала?
— Думаю, это совершенно необходимо, — подбодрил её Гурьев.
— Крэйг Баркинс — университетский приятель моего мужа. Нет-нет, они вовсе не друзья, не подумайте ничего плохого, Джейк! Просто знакомые!
— Он богат?
— Чудовищно. И вбил себе в свой пивной бочонок, заменяющий ему голову, что должен жениться на английской аристократке. И женился. Джейк, вы не могли бы пристрелить его?! Ах, нет, эта его селёдка-жена уже беременна, вы, без сомнения, не захотите…
— Эйприл. Я вас просто не узнаю.
— Да я чуть с ума не сошла от горя! Ничего удивительного!