— Ну?
— Я слышал, ты хочешь избавиться от босса. С удовольствием помогу тебе.
— Зачем?
— Игра, Джованни. Игра — самое увлекательное занятие на свете. И выигрыш, разумеется.
— Дальше.
— Пожалуйста. У тебя есть шанс вместе со мной переиграть Чезаре. Тебе ведь не по душе эта идея с похищением, а?
— Абсолютно. Это большой риск и большой шум. И сомнительный результат к тому же.
— Вот. А со мной всё получится. Нужно только немного подкорректировать план.
— Ты не итальянец. Кто ты такой? Ты из…
— Я игрок.
Кто ты такой? Ты из…
— Я игрок. Это гораздо важнее. Слушай. Самое слабое место — это процедура обмена заложников на деньги. Я знаю, что задумал Чезаре.
— Откуда ты можешь это знать? Ты что, ясновидящий?
— Вроде того. Ты слушаешь или продолжим радиовикторину «Спрашивайте — отвечаем»?
— Валяй.
— Если ты не будешь действовать так, как я тебе укажу, ты покойник. И ты, и твои братья, и твои солдаты. Чезаре хочет вас всех подставить под пули легавых. И жена Рассела, и мальчишки — просто разменная монета.
— То, что Чезаре — ублюдок, я знаю и без твоих подсказок, красавчик. Твои условия?
— Ты отдашь мне женщину и детей.
— Что я получу взамен?
— Миллион баков и голову Чезаре. И остальных, кого скажешь.
— Срань Господня, — усмехнулся Джованни. — Дай-ка мне закурить, вон там… Благодарю, — он с наслаждением затянулся сигариллой, выпустил в потолок густо-синий дымный клубок. — Силён. Хочешь забрать себе четыре пятых? А грыжу не заработаешь, красавчик?
— Да что ты. Деньги будут в стандартных аккредитивах на предъявителя по десять тысяч каждый. Это вот такая пачечка всего, — Гурьев развёл подушечки указательного и большого пальцев на пару дюймов.
— И откуда только ты взялся на мою голову, грамотей?!
— Не юродствуй, Джованни. Это не твоё амплуа.
— Чего?!
— Хреново притворяешься, говорю.
— Аккредитив — это что?
— Это платёжные гарантии, выпускаемые банками для крупных финансовых операций. Но ты не волнуйся, свой миллион ты получишь сотенными купюрами, которые тоже занимают совсем немного места. Я обменяю жену Рассела и мальчишек на деньги у тебя, и тебе предстоит сообщить Чезаре о том, что всё идёт, как по маслу. А дальше — моя партия.
— Сотенные купюры — это не очень хорошо.
— Это гораздо лучше чем ничего, Джованни. Поверь моему опыту.
— А что, если…
— Ты не на скачках, Джованни, тебя не станут надувать без крайней необходимости. Веди себя правильно, и всё получится. Ну, а «если что», я провалю затею, и ты не увидишь ничего. А за место босса придётся сражаться так или иначе. Смотри, Джованни. Под сурдинку ты можешь избавиться от всех лишних фигур на доске. И выйти из игры чистеньким перед семьёй, да ещё и благодетелем. А чёрную работу я возьму на себя. Чезаре — это ведь только самая большая куча навоза. А есть ещё и другие, поменьше. Я помогу тебе избавиться от всех, кто может осложнить твоё положение нового дона. Что скажешь?
— Что искушение просто дьявольски сильное. А гарантии?
— Какие могут быть гарантии в таких делах? — удивился Гурьев. — Каких гарантий тебе хочется, Джованни? Если бы я был копом, всё выглядело бы несколько иначе, ты ведь понимаешь. А я сижу и уговариваю тебя, как девочку на втором свидании.
— Она точно спит? — покосился на жену Карлуччо.
— Конечно.
— И точно проснётся?
— Я же дал слово.
— Жаль, — опечалился Карлуччо и ухмыльнулся.
— А как это?
— Повторить этот фокус у тебя не выйдет. Этому нужно долго учиться. С детства.
— Ага. Ну, ладно. Давай, что ты там придумал. Посмотрим.
— Сначала давай решим, что ты согласен, Джованни.
— Да я согласен, — ухмыльнулся опять Карлуччо. — Ты точно ни на кого не похож, и на итальянца не похож… Вряд ли ты мне конкурент. А плата за неустойку?
— О, это просто. Я снова приду сюда — и не только сюда — и сделаю всё, что захочу или посчитаю нужным. Ты ведь понимаешь это, Джованни? — Гурьев продемонстрировал рекламный оскал.
— Где это ты так навострился тарахтеть по-нашему? — проворчал Карлуччо, рассматривая Гурьева с неподдельным любопытством. — Акцент у тебя какой-то дурацкий, но, если бы не это…
— Обожаю Данте, Джованни. Могу почитать наизусть. Как-нибудь, при случае. Так что, по рукам?
— По рукам.
— Прекрасно. Только, пожалуйста, запомни одну вещь.
— Какую ещё?
— Если с головы миссис Рассел и её мальчиков упадёт хоть один волосок, я выстрогаю из твоих костей набор шахматных фигурок. Художественная резьба — одно из моих любимейших занятий.
— Не сомневаюсь, — после некоторой паузы хмыкнул Карлуччо-младший.
После того, как загадочный визитёр покинул дом, Карлуччо так и не смог заснуть, — до самого утра. Снова и снова прокручивал в голове разговор, смотрел на спящую супругу… Будь он чуть повнимательнее, безусловно, заметил бы, — к окончанию беседы странный «акцент» гостя, так удививший Джованни вначале, исчез. Без следа.
Нью-Йорк. Февраль 1934 г
Втроём они собрались в конторе у детектива — последние приготовления перед решающим часом. Гурьев с некоторым беспокойством поглядывал на Мэгги — девушка выглядела далеко не лучшим образом. Хоук волновался и тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Гурьев, несмотря на внешнюю невозмутимость, тоже был далёк от безмятежности, поэтому слишком большого значения непрезентабельному виду помощницы детектива поначалу не придал. И лишь в ходе обсуждения, ещё раз посмотрев на Мэгги, вдруг проговорил: