Гурьев с гордостью и восхищением смотрел, с какими поистине царственными простотой и величием Рэйчел исполняла свою роль. Она ни разу не сбилась, произнося тщательно заученные слова на чужом языке, не сделала ни одного ошибочного или неуместного жеста, со спокойным мужеством выдерживая более чем серьёзное испытание на прочность и твёрдость духа. Я люблю её, подумал Гурьев. Я люблю её. Господи, есть ты или нет — я люблю её, и всё остальное я сумею устроить, как нужно.
Когда процедура знакомства завершилась, он снова заговорил. Теперь его голос, лишённый искусственного усиления, звучал несколько тише и более буднично:
— Сейчас вам покажут помещения, в которых вы будете жить, господа. Вы можете свободно осмотреть территорию и обменяться мнениями. Вечером, после захода солнца, вы получите ваше оружие и сможете задать свои вопросы командирам четвёрок, которые через четверть часа присоединятся ко мне. Благодарю вас за терпение и внимание, господа. — Гурьев поклонился и чуть развернулся в сторону Иосиды, поклонившись ему особо и передавая дипломату бразды правления: — Прошу вас, Сигэру-сама.
По его знаку Рэйчел и Эндрю встали и, легко поклонившись, вышли, не проронив ни слова. Следом за ними величественно вышел Рранкар, и последним покинул зал сам Гурьев. Кажется, всё прошло как по нотам, решил он, возвращая перегородку-сёдзи в исходное положение.
Иосида занял место Гурьева на возвышении и обвёл взглядом сосредоточенные и в то же самое время смятенные лица соотечественников. Они обменялись короткими поклонами, и, когда формальности завершились, Иосида проговорил:
— Есть ли у вас вопросы, господа?
Лёгкий, похожий на ветерок, шёпот промчался по залу. После некоторого замешательства поднялся Муруока:
— Прошу извинить, Иосида-сама. У всех нас только один вопрос. Почему?!
— Я думаю, гордыня многих из нас достала до самого неба, — тихо ответил Иосида. — Человек имеет право гордиться своими делами, а не тем, что получил от богов, как награду. Мы забыли о смирении и верности пути воина. Мы должны одуматься. Когда покачнулось равновесие мира, нет времени на объяснения и пустопорожние рассуждения. Настало время действий. Помните слова божественного Тэнно, господа. Всё, что будет необходимо. Если вам прикажут убить — убивайте. Если прикажут умереть — умрите. Здесь, вдали от берегов нашей священной Родины, только так, беспрекословно исполняя волю Сына Неба, мы сможем защитить её честь и умножить её славу, честь и славу божественного императора Ямато. Надеюсь, вы хорошо поняли меня. И хорошо поняли Гуро-сама.
И, хотя Иосида не ожидал ничего другого, он испытал радость и облегчение, услышав слитный выдох двух дюжин воинов:
— Хай, вакаримас. Тэнно хэйко банзай!
Лондон. Июнь 1934 г
Он просто разрывался между делом и Рэйчел. Господи.
Господи. Рэйчел.
Она уже совсем поправилась. Осматривавший её в последний раз доктор Хадсон даже не потрудился скрыть своё удивление под маской привычной невозмутимости:
— Откройте секрет, мистер Гур. Я же знаю, что это невозможно!
— Это общая беда всей европейской медицины, доктор. Вы лечите болезни, а я — больного. Конечно, оспу или холеру нельзя победить при помощи массажа. Но меня, например, никогда не возьмёт никакая оспа или холера. Я могу выпить стакан бульона с холерными вибрионами, и со мной ничего не будет, потому что мой иммунитет, усиленный при помощи внутриклеточного резонанса, активизированного, в свою очередь, акупунктурой, убьёт всю эту гадость ещё в пищеводе. Вы не верите, я знаю. Но это не вопрос веры. Вы никогда не видели ничего подобного. А теперь — пожалуйста.
— Но все китайцы и японцы, у которых есть деньги, едут лечиться сюда. Ведь это не случайно, вы не находите?
— Не нахожу. Лечение традиционными методами требует усилий не только врачевателя, но и больного. И массу времени. Кроме того, идея «проглотил пилюлю — здоров» чрезвычайно соблазнительна. Не верна, но очень, очень соблазнительна. Да и настоящих специалистов, к сожалению, не так много. И случаи бывают всякие. Я не против медицины, я за. Только не нужно думать, что врачам всё на свете известно и понятно. Вы знаете, например, как работает пищеварительный тракт?
— Разумеется, — снисходительная улыбка появилась на губах врача.
— Отлично. А если я поставлю вопрос иначе, — не как, а почему? И вся ваша наука стушевалась, доктор. Потому что на этот вопрос она не имеет ответа.
— Где вы этому научились? В Китае?
— И там тоже. Какая разница? Это неважно.
— Вы ведь можете не только вылечить человека. Но и убить можете, вероятно, так же легко?
— Конечно. Любое знание есть обоюдоострый клинок, доктор. Знание вне морали. Мораль — это человеческое.
— И вы к ней достаточно легко относитесь.
— Скажем так — когда требуется для дела, я рассматриваю разные варианты её использования.
— Могу я задать вам один… не совсем медицинский вопрос?
— Конечно, доктор.
— Простите, мистер Гур. Я слышал, вы достаточно обеспеченный человек, и графиня Дэйнборо говорила мне, что у вас есть влиятельные знакомые в финансовых сферах… вы не знаете, что это за странные слухи по поводу «Бристольского Кредита»?