— Дуся, — рявкнула она, — ты что тут делаешь? А ну марш в детскую и глаз с малышей не спускай!
Дуся подпрыгнула на месте как мячик и понеслась в терем. Забава, поглаживая большой живот, вновь уставилась в блюдце, где Сидор продолжал вдохновенно сгущать краски и чернить и так порядком подпорченную репутацию Бабы-яги.
— Намедни в деревне Огрызково ушла в лес по грибы и не вернулась домой маленькая Машенька, — скорбно сообщил Сидор. — В селе Лютиково тоже беда. Прямо с поля, на котором работали родители, украли младенца.
Бабы взволнованно заохали.
— Ишь чего делается!
— И это лишь вести с соседних сел и деревень, — подвел печальный итог Сидор. — Сколько таких младенчиков пропало по всему Лукоморью, только Яге проклятой ведомо.
У моих ног протяжно мяукнул Варфоломей.
— Явился не запылился, — прошипела я, приседая на корточки и делая вид, что поправляю лапоть. — Видишь, чего делается?
— Да уж вижу, — тихонько мякнул он и гневно сощурил глаза. — Уж я ему, супостату, глаза теперь точно выцарапаю!
— Толку-то от этого, — фыркнула я. — Он и слепой такого вранья языком намолотит, что вовек Яге не отбелиться.
— Но я этого просто так не оставлю! — пригрозил кот и грозно задрал морду, глядя на блюдце, в котором продолжал распинаться лживый Сидор.
— Баба-яга — вот корень всех бед, — вещал он.
— На вилы ее — и всего делов! — выкрикнул какой-то мужик с лицом настолько заросшим бородой, что и глаз было не разглядеть.
— Увы, — тем временем горестно вздохнул Сидор, — остановить злодейку пока не удается. Отцы пропавших детей и просто отважные герои, которые неравнодушны к чужой беде, каждый день отправляются на поиски избушки Бабы-яги, чтобы расквитаться с ведьмой и спасти детишек, коли те еще живы. Но либо возвращаются несолоно хлебавши, либо не возвращаются вовсе.
Бабы, не выпуская из рук детей, испуганно вцепились и в мужей, словно боясь, что те тоже уйдут искать Ягу и сгинут.
— Берегите своих родных! Баба-яга может наведаться в любую деревню, в любой дом. Ведь она перемещается по небу на ступе и для нее нет преград и расстояний, высоких лесов и непроходимых болот, — вконец застращал народ Сидор. — Вся надежда на нашего доблестного богатыря Чернослава. Он уже избавил Лукоморье от таких злых колдунов, как Косогляд, Добромир и Троян, одолел злых ведьм Будияру и Светозару.
— Интересно, — промычал у ног Варфоломей, — это с каких пор Светозар и Добромир злыми колдунами сделались? Всю жизнь они людям верой и правдой служили.
— А Троян, — усмехнулась я, — злой колдун? А то знаю я одного такого в нашем мире.
— А Троян, — усмехнулась я, — злой колдун? А то знаю я одного такого в нашем мире.
— Тоже колдун? — спросил кот.
— Скорее дух. Так что, сильно он злой у вас?
— Не знаю, никогда про него не слыхал. Вот Косогляд — тот подлец порядочный.
Сидор тем временем продолжал разливаться соловьем о славных деяниях Чернослава, напоминал подробности последних подвигов и призывал народ упасть богатырю в ноги и молить о спасении от бесчинств Бабы-яги.
— Так и сделаем! — тряхнул бородой солидный селянин, похожий на старосту. — Завтра же и напишем прошение богатырю!
Надо же, удивилась я, как Сидор Чернослава-то нахваливает. Так непривычно услышать от него добрые слова, особенно на фоне врак о Бабе-яге. Был бы Чернослав волшебником, я бы решила, что он и есть тот самый кудесник, который вздумал имя Яги ославить, а себя — прославить. Но поскольку Василисин жених всего лишь богатырь, симпатию к нему Сидора остается объяснить только профессиональным интересом. Благодаря подвигам Чернослава у болтуна всегда есть свежие новости.
Блюдечко погасло, а селяне взволнованно загалдели:
— Совсем распоясалась Яга!
— Да что ж такое делается-то, бабоньки!
— Одна надежда на Чернослава…
— Скорей бы уж он Ягу присмирил!
— С Чернославом-то не пропадем, он богатырь славный.
— Он завсегда всюду помогает, добрая душа!
Когда обсуждение поутихло, жадные до зрелищ селяне снова с надеждой уставились на Забаву — что еще новенького им покажут?
К моему удивлению, выпуск лукоморских новостей на этом не закончился. Забава умудрилась набрать репортеров по всему царству, и теперь на тарелочке возник… Колобок. Большой хлебный шар с пронзительными угольками-глазками и вмятиной на месте рта. Пыльный и изрядно раскрошившийся.
— Пока некоторые сыры катаются в масле, — затараторил он, — я, особый гонец Колобок, с опасностью для жизни веду дневной и ночной дозор вокруг замка Кощея. Вот уже неделю катаюсь я вокруг да около высоких стен, затаиваюсь в канавах, залегаю на холмах. Солнце сушит меня безжалостными лучами, роса размягчает мою хрустящую корочку, вороны с голубями пытаются оторвать от меня вкусный кусочек, но меня так просто не остановишь! И вот что мне удалось узнать за эти дни: таинственный и ужасный Кошей живет в замке уединенно, гостей не любит и не привечает. За время моего дозора к воротам поодиночке подъезжали четыре богатыря. Трое вызывали Кощея на смертный бой, но ворота так и не открылись. Каждый из богатырей покрутился у ворот, погрозил Кощею палицей, постращал осадой, но ненадолго их хватило на палящем зное да на сильном ветру. Вскоре и след их простыл, и только я, отважный Колобок, остался нести свою нелегкую, полную опасностей службу. Но одному герою все же удалось прорвать оборону Кощея и проникнуть в замок. Несся он по дороге к замку, будто бы не видя преград на своем пути. И ворота дрогнули перед лицом храбреца и раскрылись. Хорош собой был всадник, по виду — настоящий царевич. Но налицо мне неизвестный. Никак, из заморского царства-государства.