— А он что?
— Кажись, перетрухал, — хохотнула она. — Небось надеялся, что быстрая смерть избавит его от тягостной семейной жизни.
— Нет, баба в пещере — к беде, — поддержала вторая голова.
План уговорить Змея Горыныча похитить царевну трещал на глазах. Как пояснил Варфоломей, помогать Яге или кому бы то ни было Змей не станет. Единственное, что остается, — уговорить его похитить царевну ради собственной выгоды. Горыныч устроит в тереме переполох, отвлечет на себя внимание стражников и Агриппины, а мы под шумок выведем Василису. А если Горыныч умыкнет ее раньше, все равно вызволить царевну из его лап будет куда проще, чем из охраняемого, неуязвимого для чар, терема.
— Это смотря какая баба, — не стала сдаваться я. — Одно дело — Марфуша-клуша, а совсем другое — царевна!
— И не уговаривай! — замахал всеми тремя головами Змей. — С царевнами не желаю дела иметь!
— А что, — заинтересовалась я, — было дело?
— Было, — нехотя ответил Змей. — Несварением закончилось.
Я поперхнулась следующим аргументом в пользу похищения.
— Ты ее съел?
— А что ж мне надо было с ней — в бирюльки играть?! — поразилась первая голова.
— А это мысль! — встрепенулась вторая. — Почему мы с ней прежде не поиграли?
— Съесть-то всегда можно! — поддакнула третья. — А сперва я бы ей стихи почитал…
— Никаких съесть! — перебила их я. — Царевна вам не корова, царевна — это… Это друг на всю жизнь!
Три головы скептически уставились на меня.
— Хватило нам Марфуши на нашем веку, — проворчала первая.
— Да ты послушай только! — уговаривала я. — Среди женщин тоже есть булыжники и самоцветы. Ты вон, гляжу, себя только золотом да драгоценностями окружил, и подруга тебе нужна такая же. Марфуша — это что? Это булыжник, а царевна — алмаз ограненный, сокровище несметное, драгоценность редкая. Такой девице на земле и не место, ей только в твоей пещере жить да пуще солнца сиять. Уж поверь мне, царевна станет достойным украшением твоей коллекции.
— Так, поди, на драгоценность эту, — Змей почесал пузо, — желающих полным-полно? Это ж они мне потом покоя не дадут. Будут каждый день ходить да копьями трясти!
— Ни к чему это, — заволновалась вторая голова.
— И вечный бой — покой нам только снится! — философски продекламировала третья.
— И вечный бой — покой нам только снится! — философски продекламировала третья.
— Сокровища охранять получается — и царевну как-нибудь сохранишь! — успокоила я.
— Разве что, — Горыныч почесал первую голову, — в гроб хрустальный ее заныкать?
— Это еще зачем? — опешила я.
— Богато! — высунулась вторая голова. — Я слышал, в лучших домах Европы так делают! Этот рассказывал… шарльпей!
— Какой шарпей? — поразилась я.
— Да не шарпей, а Шарль Перль! — поправила третья.
— Шарль Перро, что ли? — вконец опешила я.
— Вот-вот, — закивали все три головы. — Он самый!
— А его-то сюда каким ветром занесло?
— Каким-каким! Вестимо, волшебным! Колдунья его заколдовала и за тридевять земель забросила, за то что он ее в сказке Белоснежкой выставил.
— Белоснежкой? — Я уже ничего не понимала.
— А ты как думала? — вздохнули головы. — Репутация! Вот кабы меня кто добрым змеем в сказке описал, я бы такого умника сразу слопал. Вместе с его лживой берестою.
— А не подавился бы?
— Это правда поперек горла встанет, — рассудительно ответила вторая голова, — а ложь сглотну и не почувствую.
— Так как насчет царевны-то?
— Да-да, — первая голова мечтательно закатила глаза, — гроб хрустальный справим, а там можно и царевну воровать!
— Так царевна-то живая! — попыталась воззвать я к коллективному разуму.
— А зачем нам живая? — поразилась первая голова.
— Не, — поддержала его вторая, — нам живая не нужна. От живой одни неприятности. Будет языком мести с утра до вечера. И сокровища наши все переворошит, все на себя перемерит.
— А девушке в семнадцать лет какая цацка не пристанет! — вдохновенно выдала третья.
— Так пристанет, что потом своего недосчитаешься, — осадила его первая. — Сам вспомни, сколько после Марфуши золота с каменьями пропало. Мой любимый янтарный гарнитурчик увела, подлая душа!
— И мой серебряный кубок с русалками! — загоревала вторая.
— И колечко с бирюзой, глядя на которое я целую поэму написал, — взгрустнула третья. — Вы только послушайте!..
— Потом! — рявкнули две другие головы.
— Царевне вашего добра не надо, — вернула я их к теме обсуждения, — она на богатства с детства нагляделась.
Змей так и подпрыгнул, стукнувшись головами о потолок, так что два самоцвета на пол упали.
— Это где ж она такие сокровища видывала? — ревниво спросила первая голова.
— Да эти сокровища еще наши бабушка с дедушкой собирать начинали, — потирая шишку, заметила не менее уязвленная вторая голова.
— Ни у одного царя таких богатств нету, — поддакнула третья голова, от изумления даже потерявшая способность к стихосложению.
— А вы у царя в сокровищнице бывали? — закинула удочку я.
— Чего мы там не видели! — сердито ответила первая.
— Что там этой сокровищницы-то, — поддержала вторая.
— Сундук да ларец! — заключила третья.
— Поди, царские-то сокровища тоже не одно поколение царей собирало, — вскользь заметила я. — Кто знает, сколько там всего накопилось!