Именно так я и думала. Но, когда эту мысль сформулировал Ив, да таким обвиняющим тоном, мне показалось, что признаваться в этом не время. И даже закралось сомнение, что я в чем-то не права. Глупости, я всегда права!
— Если не весь, то хотя бы самый нудный, — упрямо ответила я. — По-твоему, нам сейчас стоит отправиться в лес за грибами и корячиться по земле, по ягодке собирая землянику?!
— А по-твоему, достаточно щелкнуть пальцами, и грибы прикатятся к твоим ногам? — съязвил Ив.
— А что, это идея! — загорелась я. — Если ко мне не идет пицца, может, повезет с более близким материалом. Лисички, подосиновики, шампиньоны и эти… как их там… волнушки, ко мне!
— Мухоморы забыла, — услужливо подсказал кот, с интересом наблюдавший за нашей перепалкой.
— Спасибо, — буркнула я.
— На здоровье, — с любезностью отозвался Варфоломей. — Еще поганки не забудь пригласить к столу!
Минуты две я хмурила лоб, представляя себе, как со всех лесных опушек грибы отрываются от корней, а ягоды — от кустиков и летят ко мне аппетитными стайками. Вот ароматное земляничное облачко, вот грибное… И опять ничего! Я снова была вынуждена признать свою неспособность к магии.
— Ну почему у меня не получается? — тоскливо протянула я. — Ив, объясни!
— Я уже все сказал, — холодно взглянул на меня рыцарь. — Магия — не игрушка в руках вздорной девчонки.
Он отвернулся и зашагал к избе.
— Ах, вот ты как заговорил! — обиженно крикнула я ему в спину и в отчаянии прошептала: — Но ведь раньше у меня получалось! Почему?
— Могу только предположить, — вклинился кот, не торопившийся вернуться в дом.
— Валяй, — буркнула я.
— Я видел, как Яга учила Василису. И перво-наперво она ей втолковала, что волшебство — драгоценный дар, и его нельзя тратить по мелочам. Представь, что тебе дарован ларец с самоцветами. Ты можешь распорядиться им с толком — помочь бедняку построить хижину, купить больному целебный отвар, наградить праведника, остановить злодея. А можешь растратить его на себя по пустякам — на гребни, ожерелья, новые сарафаны и сладости. В первом случае ты сделаешь мир лучше и оставишь о себе память в людских сердцах. Во втором — твое золото превратится в сор, утечет, как вода, и, доставив мимолетную радость тебе, обернется песком.
— Ты меня сейчас к благотворительности призываешь? — угрюмо уточнила я. — Себе — ничего, даже куска хлеба, людям — все?
Кот печально посмотрел на меня и махнул хвостом:
— Я? Ни в коей мере. Я лишь пересказываю тебе слова своей хозяйки.
И, отвернувшись, он побрел к избушке.
— Но ведь раньше у меня получалось, — я сжала кулаки, — получалось же! Куда же все делось? Не может же быть, — похолодела я, — что я истратила весь запас своего дара!
Возвращаться в избушку под обстрел укоризненных взглядов Ива и кота не хотелось.
Я развернулась и ступила в тень ближайших деревьев. Передо мной расстилался лес — дремучий, темный и неведомый.
Заповедный сказочный лес ничем не напоминал тот отравленный мегаполисом и искалеченный туристами подмосковный лес, в котором я имела несчастье заблудиться в последний день моего пребывания в родном мире. Здесь все было так, как сотворила сама природа. Плодородная земля лелеяла каждое семечко, каждый росток. Проливные дожди щедро поили молодые побеги, красили сочной зеленью траву, умывали листву деревьев и ягоду на кустарниках. Высокие корабельные сосны и дубы-исполины стояли плотной стеной, что богатыри на поле боя, а у их ног то тут, то там лежал ковер из бело-рыжих грибных шляпок. Я склонилась над грибной полянкой и с сожалением вздохнула. От избушки я удалилась достаточно далеко, и конечно же в пылу обиды мне и в голову не пришло захватить с собой лукошко или корзину. Платка я не носила, а складывать грибы в подол сарафана — пошло. Тем более что он у меня один-единственный на все время пребывания здесь. Наколдовать-то новую одежду я себе не смогу, а произведения портновского искусства местных дизайнеров вряд ли придутся мне по вкусу.
— Растите, грибки, — пробормотала я, поднимаясь, — я вас не трону.
По дороге я уже успела полакомиться малиной, которая, несмотря на свою дикость, была необыкновенно сладкой, и жалела только о том, что ее оказалось мало. Вдалеке среди зелени призывно мигнула красным бочком спелая ягодка, и я, забыв про грибы, зашагала к залитому солнцем островку малины. Здесь ягоды оказалось даже больше, чем на бабушкиной даче, и я с жадностью набросилась на малину, спугнув несколько бабочек. Утолив голод и разомлев на солнышке, я опустилась на прогретый зеленый ковер, проведя ладонью по пушистым головкам клевера и нежным лепесткам ромашек.
«Любит — не любит?» — засомневалось сердце, вспоминая невесть почему разбушевавшегося Ива. Экое преступление — захотеть наколдовать пиццу, чтобы накормить себя и любимого! Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, из какого бы мира ни был этот мужчина. И это пусть обычные женщины маются на кухне со сковородками, устраивают танец с ножами вокруг нафаршированного яблоками гуся и часами изо дня в день повторяют сложнейшие, годами выверенные ритуалы, чтобы приготовить борщ. У волшебниц все по-другому! И нечего заставлять меня собирать ягоды и грибы и гоняться с луком и стрелами за безобидными зайчишками. «Куда как приятнее щелкнуть пальцами, и зайчишка уже в виде зажаренного в хрустящей корочке филе появится на столе», — прорезался ехидный внутренний голос.