— Ты что, жрать идешь? — нагрубил в ответ кот. — Забыла уже, за чем в путь-дорогу отправляешься?
— Я привыкла путешествовать с комфортом, — надулась я. — Поездом или самолетом, с завтраками и обедами на борту.
— Ври, да не завирайся, — сердито оборвал меня Варфоломей. — Где это видано, чтобы ковер-самолет одновременно и скатертью-самобранкой был!
— Так есть все-таки ковер-самолет! — обрадовалась я и с надеждой уставилась на него.
— Ковра не дам, — разочаровал меня кот. — Его Иван-царевич еще не вернул.
— И не дождешься, — усмехнулась я. — Такая корова нужна самому.
— Нечего на добрых людей напраслину возводить! — осудил меня кот. — Мало ли, какие на то причины. Полвека еще не срок.
— А, ну конечно, — покивала головой я, почти восхищаясь пройдохой-царевичем.
— На ступе полетим, — с торжеством в голосе объявил Варфоломей, нагнав на меня паники.
Водитель из меня был еще тот! С машинками на аттракционах в парке развлечений я управлялась с трудом, на двухколесном велосипеде ездить так и не научилась, за руль машины меня вообще заманить было невозможно.
— Ты поведешь? — с надеждой спросила я у Варфоломея.
Кот посмотрел на меня снизу вверх, с высоты своего роста, и насмешливо сощурился.
— Боюсь метлу из лап выронить. Так что придется положиться на твои руки-крюки.
— Я бы на твоем месте побоялась, — честно предупредила я.
— Мы можем пойти пешком, — спокойно ответил кот. — Здесь недалеко, всего-то день пути до Чаруево.
— Целый день? — ужаснулась я и позволила себе усомниться. — А ты сказал, что Илюша уже успел до деревни добраться. При том, что она еще дальше находится.
— У Илюши — Конек-Горбунок, — насмешливо просветил кот. — Он куда хочешь вмиг домчит. Еще вопросы?
— Так вот ты какой, Конек-Горбунок, — завороженно пробормотала я, вспомнив тщедушного рыжего коняшку. — А я думала, на нем Иван-дурак ездит.
— Ездил раньше один дурак, — усмехнулся кот. — Но на то он и дурак, что теперь пешком ходит. А Илья на волшебном коне Лукоморье бороздит. Ну что, пошли?
— Нет уж! — Я поежилась, вспомнив зловещую атмосферу леса. Еще неизвестно, что хуже: с ветерком прокатиться на ступе или весь день топать между напряженно застывшими деревьями. — Полетели!
Кот довольно кивнул и провел меня в сени, махнув хвостом на темный угол.
— Вон она.
Немудрено, что я не заметила ступу Бабы-яги раньше.
Судя по оплетшей угол паутине, ступа уже многие годы не использовалась по назначению, а служила неприкосновенной резиденцией окрестным паукам, которые вели натуральное хозяйство, собирая в сети неосмотрительных мух.
— Василиса на ней никогда не летала? — с опаской заикнулась я.
— Василисе летать было некуда, — ободряюще произнес кот. — Ей и так от гостей проходу не было. В избе дел невпроворот.
Хорошо еще, сейчас избушку Яги не осаждают толпы страждущих. Можно сказать, сплетни о кровожадности Бабы-яги мне даже на руку сыграли. А то бы пришлось рядиться старухой и привечать всяких царевичей, лутонюшек и терешечек. Готовить, мыть, стирать, убирать. Не изба, а отель пять звезд!
Углядев в другом углу метлу, я вооружилась ею и стряхнула со ступы кружева паутины. По полу брызнули потревоженные пауки, я с визгом отпрыгнула в сторону. Кот осуждающе проворчал:
— Если ты пауков боишься, то при виде медведя, поди на месте помрешь от страха.
— Я только пауков боюсь до дрожи, — возразила я. — А медведя я видела, как тебя сейчас.
В памяти всплыла оскаленная медвежья морда, смрад из желтозубой пасти, острые когти, раздирающие мышцы, и невыносимая боль, от которой темнеет в глазах… Медведь-людоед, встретившийся мне в вессалийском лесу, нанес мне смертельную рану, но прежде, чем потерять сознание, усилием воли я превратила его в безобидного плюшевого мишку. До этого случая я не верила, что могу творить чудеса, но перед лицом смертельной опасности магия пробудилась. Вот только, если бы не Ив, я бы все равно не выжила. Рана от медвежьих лап была слишком серьезной. Такой серьезной, что даже Ив не смог ее залечить, смог только взять на себя. Я очнулась в порванной рубахе, пропитанной кровью, но на месте раны не было ни царапины. А рядом лежал Ив, умирая от раны, нанесенной мне медведем. Его одежда была цела, но плечо и рука были изодраны в клочья. Я не вспомню всего, что я бормотала над его телом, пытаясь исцелить, залечить, воскресить. Все было словно в тумане, я не могла представить жизни без него и сочиняла будущее, в котором мы будем вместе, в надежде, что настоящее сжалится и не отпустит Ива, не даст ему стать прошлым. И магия, проснувшаяся во мне, оказалась сильней, чем можно было мечтать. Она залатала раны рыцаря, окончательно убедив меня в собственных силах.
Варфоломей этого не знал. На его глазах я не совершила ни одного мало-мальского чуда. Поэтому кот лишь насмешливо сощурился, глядя на меня снизу вверх:
— И что, ноги спасли?
Я покачала головой:
— Чудо!
Уточнять кот не стал. Прыгнул в ступу, разогнав затаившихся там пауков, и, выбравшись обратно, с чувством выполненного долга доложил:
— Чисто!
Я с сомнением посмотрела на ступу. И что с ней делать? Забираться внутрь, разгоняться и вылетать в открытую дверь?